Броню я оставил. Хоть Диконтра и
предлагал забрать. Всё одно взамен им мне дать нечего. Да и что
греха таить, в ней мне было как-то уверенней, спокойней, даже
снимать не хотелось.
Решили только, что сильно светить ею
не стоит, и в итоге мне выдали какой-то чёрный макинтош - длинный,
плотно севший на кирасу, но при этом весьма удобный - с высоким
стоячим воротом, одев и застегнув который, я вдруг почувствовал
себя то ли Клериком Тетраграмматона из “Эквилибриума”, то ли Нео из
“Матрицы”. В общем, получился натуральный прикид избранного, что
немного подняло мне настроение.
Пользуясь оказией, решил заглянуть и
к томящейся в застенках магической братии. Попроведать, как они там
переносят нарко-магическую ломку, вызванную резкой отменой приёма
Иквусовского эликсира.
Невольно и с тихой грустью вспомнил
я завхоза. Какой-никакой, а товарищ был, земляк. И так по-глупому
всё вышло. Впрочем, понимание правильности моего поступка быстро
это лёгкое чувство вины заглушило.
Спустившись в подвал управления, я
кивнул скучающему в помещении охраны инквизитору и, отворив дверь,
вошёл в камеру к архимагу. Ну как в камеру... Оглядев открывшиеся
передо мной хоромы, сделавшие бы честь иному люксу моего мира, я
только хмыкнул: с местом заключения они не ассоциировались
никак.
Во-первых, каменные стены сплошь
задрапированы расшитыми занавесками. “Портьеры”, - вспомнил я
правильное слово. Вместо жёстких деревянных топчанов стояли кровати
с балдахинами, а по полу были раскатаны толстые ковры, которые,
будь мы на Земле, я бы, наверное, назвал персидскими.
Архимаг отбывал срок не один - на
всех по отдельности тут и камер бы не хватило, поэтому селили по
пять. Так что гуляющие в народе слухи про необъятные казематы
инквизиции были лишь слухами.
Я оглядел лежащих на кроватях и
индифферентно пялящихся в потолок магов и, кашлянув, чтобы привлечь
внимание, солидно произнёс:
- Приветствую! Как самочувствие?
Маги подняли головы, посмотрев
сначала с недоумением, а потом и с узнаванием во взглядах. Пугающе
синхронно их лица исказились в гримасе ненависти, и кто-то слабым
голосом воскликнул:
- Это он! Бейте его!
- Да-да, - вторил ему другой, - нам
только доползти да на пол его завалить, а там уж мы ему…
Следом в кирасу мне легонько
тюкнулась еле доброшенная деревянная кружка, и я с удивлением
посмотрел на её хозяина, свалившегося с тяжёлым дыханием обратно на
постель, словно бы он только что лично закатил сизифов камень на
вершину горы.