Кого я только не увидел в этом ряду
полуголых обосранцев: и мужиков с женскими корсетами на чреслах, и
дам, прижимающих к прелестям чьи-то исподние кальсоны… Менее
везучие метались с одной женской шляпкою в руках, не зная, куда её
лучше приладить - спереди или сзади. Кто-то спешно перематывался
полупрозрачной газовой шалью.
В общем, полный сюр.
Дождавшись, когда последние
участники веселья покинут притон и соберутся на улице перед домом,
я оглядел вонючую кучку жмущихся друг к другу извращенцев и
скомандовал:
- А ну дружно шагом марш в
управление!
И мы пошли. Я, как всегда, позади,
готовый ударить заклинанием по толпе, если тем вдруг взбредёт в
голову начать разбегаться, а любители групповухи впереди, стыдливо
прикрываясь и стараясь не смотреть на обалдело глазеющий на них
народ.
- Это чёй это такое, а, Мытрыновна?
- услышал я бабский шёпот за спиной.
- Поди разбери, Насыновна. Гляди,
голышом все и обделавшиеся. Может, наказание им такое?
- Точно! Позорное! Сейчас в таком
виде через город проведут, а там, небось, ещё и плетей
всыпют.
- А за что?
- Знамо за что, за поругание
анператорского имени! За что же ещё-то? Болтали, небось, всякое,
вот теперь страдають.
- А и правда, Мытриновна, точно, за
поругание. Только что-то стражи мало. Всего один. Да и не пойму,
какой он стражи-то, больно одет странно. Наша в таком не ходит.
- Милок, а милок?
Я обернулся и, увидев пару старушек
типа “божий одуванчик”, спросил:
- Чего вам, бабушки?
- А ты чей будешь, милок?
- Инквизиция я, инквизиция.
- Ох ты ж, ну точно за поругание! Ты
посмотри на них! Бесстыдники! И девок-то сколько!
Я перестал обращать внимания на
старушечьи пересуды, тем более что мы всё дальше отдалялись от
заспоривших, каким именно словом хаяли батюшку-императора
арестованные, бабок.
Впрочем, то был лишь один из
вариантов. Раздававшиеся со всех сторон предположения мнимых
прегрешений моих подопечных были весьма разнообразны, единодушен
народ был только в том, что веду я их в таком виде в качестве
наказания.
- Да что говном, смолой, смолой их,
а потом перьями обсыпать! - выкрикнул вдруг кто-то.
- Точно! - поддержали неизвестного.
- Тащите бочки!
- Так, - рявкнул я поверх голов,
заставив всполошиться птиц на крышах домов, привлечённых общей
суматохой, - никакой смолы и перьев!
- Так мы же помочь!