– Оставим обоих, кэп. Вон они какие синенькие.
– Ну нет, – ответил Суер, – «Лавр Георгиевич» этого не потерпит.
– Тогда возьмём того, что посинел сильнее.
Наш Хренов приободрился, а ложный напрягся и вдруг посинел сильнее нашего. Тут и наш Хренов стал синеть изо всех сил, но ложного не пересинел.
Это неожиданно понравилось капитану.
– Зачем нам такой синий Хренов? – рассуждал он. – Нам хватит и нашего, слабосинего.
– Капитан! – взмолился ложный Хренов. – Пожалейте меня! Возьмите на борт. Хотите, я покраснею?
– А позеленеть можете?
– Могу что угодно: краснеть, синеть, зеленеть, желтеть, белеть, сереть и чернеть.
– Ну тогда ты, парень, не пропадёшь, – сказал капитан и одним махом выкинул за борт неправильного Хренова.
И ложный Хренов действительно не пропал. Как только к нему приближались акулы, он то синел морскою волной, то зеленел, будто островок водорослей, то краснел, как тряпочка, выброшенная за борт.
Глава XVIII
Старые матросы
В эту ночь мы не ложились в дрейф.
Хотели было лечь, но Суер не велел.
– Нечего вам, – говорил он, – попусту в дрейф ложиться. А то привыкли: как ночь, так в дрейф, как ночь, так в дрейф.
Ну, мы и не легли. Раздули паруса и пошли к ближайшему острову.
Старые матросы болтали, что это остров печального пилигрима.
– Никак не пойму, открыт этот остров или ещё не открыт, – досадовал Суер. – На карте его нет, а старые матросы знают. Но отчего этот пилигрим печалится?
– Вот это, сэр, совсем неудобно, – стеснялся Пахомыч. – Старые матросы болтают, будто бабу ждёт, подругу судьбы.
Старые матросы топтались на юте, били друг друга в грудь:
– Бабу бы…
– Вообще-то, у нас есть мадам Френкель, – сказал Суер-Выер. – Чем не баба? Но она непредсказуема.
В этот момент мадам снова закуталась в своё одеяло. Да так порывисто, что у «Лавра Георгиевича» стеньги задрожали.
– Грогу бы… – забубнили старые матросы.
– Старпом, – сказал Суер, – прикажите старым матросам, чтоб прояснились. То им грогу, то им бабу.
– Извините, сэр, бабу – пилигриму, а им только грогу.
– Ну ладно, дайте им грогу.
Пахомыч пошёл за грогом, но наш стюард Мак-Кингсли вместо грогу выдал брагу.
– Грог, – говорит, – я сам выпил. Мне как стюарду положено, квинту в сутки.
– Пинту тебе в пятки! – ругался Пахомыч.
Дали старым матросам браги.
Обрадовались старые матросы. Плачут и смеются, как малые ребята.