И лоцман вдруг скинул шаровары и стремительно присел.
Этот жест лоцмана послужил неминуемым сигналом. Мы все сразу вдруг почувствовали неправильность акульей кулебяки. Пахомыч крепился, а мы с мичманом, ругая кока Хашкина, решили немедленно испытать облегчение и присели.
Оправившись чин по чину, мы продолжили восхождение.
Вдруг не выдержал Пахомыч. И этот мощный дуб внезапно рухнул, то есть повторил наши поступки.
С ним за компанию присел и лоцман.
Мы с мичманом продержались минутки две и, ругая Хашкина, вторично испытали облегчение, за нами вскорости лоцман и снова Пахомыч.
Это было какое-то чудовищное действие акульей кулебяки.
Мы продолжали восхождение, но уже приседали через каждые пять шагов по очереди. В единицу времени из всех четверых, движущихся к вулкану, был по крайней мере один приседающий.
– Боже мой, – сказал вдруг лоцман, – я всё понял! Всё это вокруг нас вовсе не вулканическая лава.
– А что же это? – воскликнули мы, смутно догадываясь.
– Это вно!
– Не может быть, – сказал мичман. – Откуда вно? Ведь здесь же нету ни одного человека. Откуда взяться вну?
И тут в недрах острова послышались какие-то взрывы и толчки. Что-то заклекотало, забурчало, забулькало.
– Назад! Назад! – закричал старпом. – Скорее в шлюпку!
В его голосе прозвучал такой неподдельный ужас, что мы кинулись к берегу.
Остров затрясся. Оглушительный взрыв раздался на вершине вулкана, и из кратера вырвалось облако удушливого газа.
– Боже мой! Боже! – орал мичман, полуоглядываясь. – Обратите внимание на форму вулкана! Это же каменная задница!
Мы бежали к шлюпке, а вулкан действовал уже вовсю. Лава, если это было можно так назвать, пёрла из жерла потоками. Она нагоняла нас, нагоняла.
Первым увяз мичман, за ним лоцман.
Только мы с Пахомычем успели вспрыгнуть в шлюпку. Лоцман и мичман прочно увязли во вне.
– Внодышащий вулкан! Внодышащий вулкан! – орал лоцман, изобретая новый географический термин. – Сэр старпом, не покидайте нас, а то мы утопнем во вне! Старпом-сэр! Стар-пом-сэр! Стар-сэр-пом!
Мичман Хренов, к удивлению, молчал и отбрыкивался от вна меланхолически.
– Бывали мы и во вне, – бурчал он, – и не раз ещё будем, так что чем-чем, а уж вном нас не удивишь. Кстати, мне кажется, что это уже не совсем чистое вно, состав его как-то переменился. Господин старпом, бросьте мне, пожалуйста, черпак.