***
В ту ночь я недолго пробыла адекватной. Как и следующие несколько лет, лишь изредка приходя в себя, осознавая ужас произошедшего. Возможно, подросток хуже владел собой. Может, конкретно мне не хватило силы воли. Или же через это проходит каждый обращенный. Не знаю.
Но я не могла себя контролировать, инстинкты убийцы сильнее. Остатков благоразумия хватало, чтобы не идти в крупные поселения, но и только. Пыталась уйти поглубже в лес и перейти на животных, но их кровь настолько мерзкая на вкус, что лишь подстегивала жажду, заставляя искать кого-то более подходящего.
Горько оплакивала каждую свою жертву, но за краткими минутами раскаяния следовали дни и недели существования безжалостным чудовищем.
Спустя годы периоды адекватности увеличились, я уже могла более-менее здраво рассуждать, контролировать себя, хотя бы в малости. Даже контактировала с людьми без того, чтобы под конец разговора наброситься, выпивая драгоценную жидкость, наполненную энергией. Да и нередко получалось остановиться прежде, чем моя жертва умирала от кровопотери. И все же, список загубленных жизней неуклонно пополнялся…
В одной из деревень я услышала о существовании охотников, натасканных на отлов таких, как я. С того момента загорелась идеей найти того, кто покончит с моими мучениями раз и навсегда. Просто подставиться любому прохожему или даже толпе селян с вилами не могла – инстинкт выживания работал даже вопреки моим желаниям, уводя от опасности.
Но прежде, чем окончательно поставить точку, хотела все же понять, кем была раньше, что случилось с моей семьей и была ли она вообще? Мой создатель так и не объявился, заставляя думать, что, возможно, я уже пришла в этот мир монстром…
Леса занимали большую часть человеческих территорий. Понять, где именно пришла в себя больше десяти лет назад – невероятно сложно, практически невозможно. От того места меня вел вперед голод, и окружавшая местность волновала меньше всего. Да и потребностей особых не было – все затмевала жажда.
Спала просто на груде прелых листьев или в снегу. Холод был моим постоянным спутником в любое время года, так что это не имело никакого значения, как и одежда. Первые несколько лет и вовсе бегала в том окровавленном, подранном, некогда светлом платье. Потом уже, покопавшись в вещах очередной убитой жертвы, нашла себе новую одежду, укоротив по своему росту острыми когтями.