А Линкея прекрасного Гипермнестра взяла да и отпустила живёхоньким.
«Люб он мне, – говорит, – пока хочу его тёпленьким чувствовать!»
И осерчал на дочку строгий папенька. Казнить велел строптивую ослушницу. Но вступилась за Гипермнестру Афродита златовласая:
– Не зарезала, – говорит, – значит, любит истинно! А недорезанный пусть теперь на спасительнице женится.
И женился Линкей на Гипермнестре влюбчивой. Да так удачно, что Геракл произошёл из их рода впоследствии.
А радостный Данай на поминках египетских Олимпийские игры устроить выдумал и вместо медалей дочерей своих повручал всем победителям.
Да только не простили боги мужегубства коварного и обрекли Данаид на муки вечные.
Льют теперь, бедняжки, у Аида воду вёдрами. Льют-льют, а кувшин тот дырявый, оказывается.
Коварен и хитёр был Сизиф, царь Коринфский. Не было ему в изворотливости равных. Самого бога смерти Таната сумел обвести вокруг пальчика.
Как явился за ним посланник Аида мрачного, бросился к нему Сизиф с объятьями:
– Ну наконец-то! А то всё думаю: почему Танат ко мне не заглядывает?!
– Так ты ждал меня?! – удивился бог такому радушию.
А Сизиф:
– Да, конечно же!.. Конечно!.. Ну, рассказывайте, как оно – души-то забирать грешные?
– Работа как работа, – потупился бог необщительный.
А Сизиф на то:
– Но они же, небось, изворачиваются? Как вы их тогда? Чем заковываете?
– Оковы на сей случай имеются.
И всплеснул тут царь холёными ручками:
– Ах, какая прелесть! Оковы! Оковушки!.. А вы их, извиняюсь, не захватили случаем? Страсть как подержать в руках хочется.
И протянул гость хозяину оковы крепкие… И заключил в те оковы Сизиф Таната доверчивого.
Нарушился во всём мире ход вещей обыденный. Перестали люди отдавать Аиду души грешные. И послал Зевс Ареса на задание.
Освободил могучий Арес Таната пленённого, а тот уж – всю душу выбил из Сизифа. С удовольствием.
Но и в царстве теней сумела та душонка вывернуться.
Перед смертью шепнул Сизиф жёнушке, чтоб похорон по нему не устраивала, и заждались Аид с Персефоной подарочков.
– Непорядочно это, – ворчал Аид обиженно. – Не по-людски как-то, да и не по-божески.
– Так то ж жена моя, дура, запамятовала, – отвечал Аиду Сизиф изворотливый. – Ты б отпустил меня на сутки, Аидушка? А я б уж завалил тебя потом презентами…