И ответил Аид брату всевластному: «Насовсем забирай (зпт) коли надобно (тчк)».
«Мы весь год это счастье не выдержим (тчк), – прилетела ответная молния. – Три сезона потерпим (зпт) не более (тчк)».
С этих пор у богов так и водится. Три сезона на Олимпе – дочь с матерью. А как возвращается к Аиду девица, мать грустнеет и зима наступает лютая.
Лишь Аиду в аду жарче жаркого – Персефона-то, говорят, в мамашу характером.
Какие только коленки Зевс не выкидывал. Однажды, к примеру, даже родил через голову. От Метиды, богини мудрости.
Греки о том часто метрикой хвастают.
Нагадали как-то Зевсу мойры древние, что Метида ему сынка родит – выродка. И взволновался тучегонитель мнительный. На ужин позвал богиню мудрости. «Приходите, – говорит, – Метида, любезная, разговор к вам важный имеется».
А сам взял да и съел на десерт богиню, с пирожным.
Да так запил её амброзией плотненько, что голова наутро чуть не треснула.
Призвал к себе Гефеста Зевс страдающий и застонал ему прямо на ухо:
– Ох и худо ж мне, Гефестушка, миленький! Голова вся аж гудит и раскалывается. Ты б помог мне, сынок, помог, родненький!
А Гефест, не поняв сложной метафоры, просто раскроил отцу голову надвое.
И выскочила из черепушки отцовской доченька – в полном армейском обмундировании: с копьём, щитом, в доспехах сверкающих.
Замотал тут родитель башкой раскроенной. Замычал: «Афи!.. Афи!..» – в изумлении. И назвали дочь Афиной-воительницей – богиней войны и мудрости. Войны – поскольку родилась по-походному, а мудрости – ибо грабли изобрела наступательные. Ну и ещё кое-что, по мелочи: флейту, трубу, горшок глиняный. Но грабли – главное. Из них вся мудрость-то и проистекла впоследствии.
А Гефест с той поры молотком врачевать всех принялся. Греки говорят – безотказно работает.
А Афина в какой-то момент вдруг увлеклась рукодельем, вышивкой. Всяк могла – и крестом болгарским, и оверлоком обшивочным… Оттого вот и вызвала её однажды Арахна на состязание.
«Поглядим, – говорит, – кто из нас носки лучше штопает!»
А богиня ей: «Вот уж совсем вам не советую. Если что, я ведь и пришить могу намертво!»
Но Арахна её не послушала и ковры стала ткать с картинками. Да всё про богов, всё неприглядное. Вот и огрела её богиня челноком по темени.