– Здравствуйте! – обрадовался Лёха, – А я уже думал, что в деревне никто не живёт.
– Здравствуй, милок, – приветливо кивнула местная жительница, – это откуда же в наши края такого красавца занесло?
Лёха ухмыльнулся и подошёл поближе.
– Да вот на работу к вам приехал.
Надбровные дуги старушки, давно лишённые хоть каког-нибудь намёка на волосяной покров, удивлённо приподнялись. Когда-то карие, а сейчас желтоватые глаза загорелись нестерпимым любопытством.
– На работу? – воскликнула она, – Это куда же?
Парень неопределённо махнул рукой в сторону леса:
– Да так, строить будем… – и, желая предотвратить поток новых вопросов, спросил: – Я вот хотел узнать, нельзя ли здесь у кого-нибудь парного молочка прикупить?
– Молочка хочешь? – всплеснула руками старушка и, решив не упускать возможности выведать у этого приезжего побольше информации, распахнула калитку, приглашая незнакомца зайти, – Дык, заходи, я тебя угощу.
– Правда, что ли? – удивился парень неожиданному гостеприимству. – Не боитесь чужого человека в дом пускать?
– А чего мне тебя бояться? – хмыкнула она, – Красть-то у меня нечего, а чего ещё опасаться в мои-то годы? Была б помоложе, может, и остереглась бы сплетен да разговоров, а сейчас… – нетерпеливо махнув рукой, она отступила в сторону, пропуская зазванного гостя, – Давай заходи. Молочка попьёшь, побалакаем. У нас тут пришлые-то редко бывают, расскажешь, что там в мире творится.
Немного поколебавшись, Лёха зашёл во двор. Увидев, что гость принял её приглашение и готов удовлетворить разгоревшееся любопытство, хозяйка, прихрамывая, засеменила к небольшой, полуразвалившейся летней кухне.
– Звать-то тебя как? – обернулась она.
– Алексей, друзья Лёхой зовут, – ответил он, пробираясь по узкой тропинке через заросший бурьяном двор, – а вас как?
– Меня – Семёновна. Давай, заходь, присаживайся, чай, в ногах правды нет, – показала она на табурет, стоявший возле стола, накрытого вытертой до основания клеёнкой, – сейчас утреннего молочка тебе налью.
Шагая к указанному месту, Лёхе пришлось пригнуться, чтобы не стукнуться головой об низкий белённый известью потолок. Маленькие запылённые окна плохо пропускали дневной свет, и небольшое полутёмное помещение выглядело довольно уныло и запущенно: паутина в углах, еле живые, щербатые тарелки, стоящие стопкой на засаленной, потемневшей полке, колченогая табуретка, садясь на которую он чуть не упал.