Собрался Илья в неизведанный путь.
Родительский дом он покинул,
Завесил кольчугой могучую грудь,
Шелом богатырский надвинул.
И палицу взял в девяносто пудов,
И лук, и каленые стрелы.
Для тяжких забот и великих трудов
Оставил родные пределы
И едет верхом на косматом коне
По новым местам, по лесной стороне.
Спросил у косцов, не слезая с седла,
На Киев дорогу прямую
И слышит: «Дорога давно заросла,
А ездят теперь вкруговую.
В лесу на дубах, на мосту из ветвей
Сидит, словно чудное чудо,
Разбойник, и кличут его Соловей.
Поедешь – изведаешь худо.»
И вот незнакомой лесной полутьмой
Поехал Илья по дороге прямой.
И топот коня Соловей услыхал,
И глянул из чащи ветвистой,
И бешено свистнул, и лес задрожал
От ярого дикого свиста.
Споткнулся тут конь, и убавил он прыть.
Прикрикнул Илья поневоле:
«Чего спотыкаешься, волчья ты сыть?
Пичужек не слыхивал, что ли?»
По-рысьи вгляделся в ветвистую мглу
И лук натянул, и нацелил стрелу.
Мелькнула – и даром пропала стрела,
За ней и другая пропала.
Но третья разбойника в чаще нашла
И в глаз ему правый попала.
Свалился на землю разбойник ничком,
Свой норов забыл и обычай.
Илья ему руки связал кушаком,
И с этой великой добычей,
Надежно к седлу привязав Соловья,
Дорогой на Киев поехал Илья.
Въезжает он в Киев, богатству дивясь.
А в Киеве пир да раздолье.
Владимир сидит, стольно-киевский князь