Поднимаю упавший деревянный стул и вижу, что в центре плетеного сиденья зияет дыра, а одна из ножек сломана. Даже он оказался непригодным, и я прислоняю его к стене, решив, что позже вынесу на помойку. Надо узнать у Янниса, куда местные выбрасывают старую мебель.
Я снова чихаю от пыли и машу рукой перед носом. Надо срочно тут проветрить! В другом углу помещения находится дверь, ведущая на террасу. Я отпираю ее и выхожу на свежий воздух – он кажется особенно упоительным после спертого воздуха внутри. Отсюда с террасы и открывается самый красивый вид на море и на закат, который так хвалили туристы в своих отзывах.
Сначала у меня захватывает дух от раскинувшейся передо мной красоты: терраса выступом нависает над морем, которое плещется далеко внизу и играет волнами, омывая камни у подножия острова. Затем я вдыхаю полной грудью свежий морской воздух, чувствуя, как уходит усталость после дороги, а тело наполняется энергией.
Стоя на террасе, я вспоминаю фотографию со странички отеля на сайте бронирования. В лучшие времена, когда отелем управляла моя бабушка Афина, тут стояли столики, а постояльцы начинали свой день с чашечки кофе на свежем воздухе. Сейчас же по пустой террасе ветер гоняет сухие листья, а от ярко-розовой бугенвиллеи, так восхитившей меня на фото, остался только высохший стебель. Терракотовый горшок, из которого он торчит, запылился, а земля в нем превратилась в камень.
Снова раздается скрип, похожий на человеческий стон. Это хлопает на ветру синяя дверь террасы. Я представляю, как бабушка Афина поливала свою бугенвиллею, как любовалась ее пышными цветами. Пересекаю террасу, толкаю дверь внутрь, нахожу рядом со стойкой рецепции крошечную туалетную комнату, нажимаю на выключатель на стене. Свет несколько раз мигает и зажигается. Уже чудо! Хоть бы в раковине была вода!
Смеситель старый, с отвинчивающимися ручками. Я таких не видела уже давно. Выкручиваю до предела одну, вторую. Кран трясется и оглушительно чихает, но оттуда не проливается ни капли, и я разочарованно вздыхаю. Мое отражение в запыленном зеркале повторяет за мной. Я вытираю зеркало сухой рукой и потрясенно застываю. Оттуда на меня смотрит другая женщина – тоже темноволосая и черноглазая, моя ровесница, похожая на меня, как сестра.
– Бабушка Афина? – испуганно лепечу я и моргаю.