Всю дорогу до кладбища я плакала, изредка поглядывая на друга. Ни одной слезинки. Он был так спокоен, словно ему не было никакого дела до смерти матери. Пожалуй, я одна из всех присутствующих понимала, что это не так, просто такой уж у Богданова характер. Я не знала, что сказать и как поддержать его. Уж лучше бы Андрей рыдал у меня на плече, тогда я могла бы погладить его по голове, обнять…
У свежей могилы родственники и коллеги сказали несколько слов об умершей, но Богданов молчал. Я знала этот его мученический взгляд, много раз я видела в школе, как он хочет что-то сказать, но не может. Тем более сейчас, на публике, когда все ждут от него скорбной речи.
– Она так неожиданно умерла, – сказала я. Голос у меня дрожал, но я должна была отвлечь внимание от друга, – ни я, ни Андрей этого не ожидали, и нам до сих пор кажется, что все это – дурной сон. Она всегда была такая деятельная, веселая. Я горжусь тем, что она любила меня, даже в шутку называла будущей невесткой. Мне будет ее не хватать, а ее сыну – тем более. Мы будем очень скучать…
Я переплела наши с Богдановым пальцы, и мы вместе бросили горсть земли на крышку гроба. Андрей впервые за день посмотрел на меня и коротко кивнул в знак благодарности.
Боже, как ему сейчас плохо…
Я была удивлена, что Богданов самостоятельно приготовил еду для поминок. Приехав после похорон в его квартиру, люди ели и тихонько разговаривали. Андрей ничего не ел, лишь выпил несколько стопок водки. Он даже не замечал, что все понемногу расходятся, произнося дежурные слова соболезнований.
Наклонившись к нему, я спросила:
– Можно, я останусь?
Богданов пожал плечами.
– Андрей?
– Да, – он кивнул, на секунду выходя из ступора, – останься, если можешь.
Пока родственники расходились, я мыла посуду на кухне. Жаль, что я не смогла приехать раньше и помочь с готовкой! Теперь хотя бы помогу все убрать. Мытье посуды совсем не тяготило, наоборот, помогало немного отвлечься. Намыливая очередную тарелку, я прокручивала в голове варианты беседы с Андреем, пыталась подобрать слова, которые могли бы подбодрить его.
Выйдя в зал, я оторопела. Богданов сидел на полу, прислонившись спиной к стене, и пил водку прямо из горлышка бутылки.
– Эй, эй! – я подбежала и отобрала у него бутылку. Как минимум половины жидкости уже не было.