И вот, помощь с востока, которую они ждали, еще находясь в Славянске, наконец, подоспела. Украинские военные и добровольческие батальоны, пытавшиеся окружить Иловайск, сами оказались в «котле». Теперь они отчаянно прорывались, дробясь на малые группы.
Вдруг рация, что висела на груди у Ковалева, ожила, оборвав его воспоминания.
– Командир, это Сокол, вижу одного… В штатском. Похож на укра.
– Он вооружен? – спросил Ковалев, поднеся рацию к губам.
– Не знаю. Сейчас проверю.
– Будь осторожен, – напутствовал подчиненного Ковалев.
Он, ускоряя шаг, двинулся в ту сторону, где находился ополченец с позывным «Сокол». Внезапно оттуда донеслись звуки выстрелов.
– Соколов! – крикнул Ковалев в рацию, но не получил ответа. – Твою мать! – выругался он и припустил.
Он первым прибежал на место, где завязался скоротечный бой, и увидел лежащего на земле раненого, истекающего кровью «Сокола», возле которого валялась разбитая рация. Вскоре подоспели другие ополченцы.
– Он побежал туда, – держась одной рукой за простреленный живот, другой – рядовой Соколов указывал направление, в котором скрылся неизвестный.
И тогда, взяв с собой двоих парней, Ковалев устремился в погоню. Вскоре он увидел бегущего. Тот, заметив преследование, скрылся за деревом и, едва Ковалев успел отскочить в сторону, открыл стрельбу. Прозвучало несколько выстрелов, и один из ополченцев свалился наземь замертво. Другой вовремя нашел себе укрытие. Неизвестный произвел еще несколько выстрелов.
Андрей Ковалев и его подчиненный вели ответный огонь. Но вскоре все стихло. Неприятель не высовывался из своего укрытия.
«Перезаряжает пистолет», – подумал Ковалев и громко крикнул:
– Сдавайся! Сопротивление бессмысленно! Ты окружен! – в этот миг знаками он показывал ополченцу, который был в поле его зрения, чтобы тот зашел с тыла. Ополченец кивнул и, пригибаясь к земле, двинулся в обход. – Сдавайся, – повторил Ковалев. – Мы гарантируем тебе жизнь. Немного посидишь в кутузке. А через месяц тебя обменяем на своего… Ты получишь свободу!
– Свободу? – послышался насмешливый голос, который почему-то Ковалеву показался знакомым. – О какой свободе ты говоришь, Андрей?
Ковалев выглянул из своего укрытия, пытаясь рассмотреть неизвестного:
– Мы знакомы?
Тот, не высовываясь, прокричал в ответ:
– Что, не помнишь старого друга, которому обязан жизнью?