– Так что, Агата? Мне ведь тоже отношения не нужны. Я старый холостяк, живу с Варной.
– Твоя тачка на кону, если продуешь.
– То есть ты наивно думаешь, что о сексе попрошу я? – ухмыляется нахал.
– Да, попросишь. И у тебя тоже сейчас крепко стоит, между прочим.
Тянусь к джинсам Корсакова и кладу ладонь на его пах. Стоит, еще как…
– Так нечестно, Римская. А что ты мне дашь, если я проиграю?
– Я уволюсь. Ты станешь начальником отдела «Д» и сделаешь его элитным подразделением.
– По рукам. А сейчас поедем, чего-нибудь съедим? И поговорим о работе, наконец? А то у тебя одни глупости на уме.
Агата.
У меня вправду одни глупости на уме… Я с трудом прихожу в норму. Внутри кипит котел из эмоций: раздражение, досада, гнев, возбуждение… Как ему удается все время обводить меня вокруг пальца? Кто он, этот Корсаков? Как может он бороться со мной? Это ведь не удавалось никому… И дело не в моей неотразимости, я другой человек, стала другим после страшного происшествия.
Когда мне было пятнадцать лет, умер отец. Мы сажали картошку на дачном участке, болтали и обсуждали мальчишек из моего класса. День клонился к вечеру, а ясное небо заполнили дождевые тучи. Они наливались черным и медленно-медленно ползли, втягивая в себя, как в бездну все, что попадалось на пути. Воздух дрожал от скопившегося напряжения. Становилось трудно дышать, кружилась голова и хотелось пить. Даже сейчас, когда я вспоминаю об этом, задыхаюсь… Хватаю воздух широко раскрытым ртом, как наяву слыша раскаты грома и чувствуя аромат озона, вбивающийся в ноздри…
– Агатушка, давай заканчивать, солнышко, – предложил тогда папа. – Мама будет волноваться.
– Папуль, нам еще рядок остался. Давай закончим все. Ты что, дождя испугался? – весело произнесла я.
– Что-то у меня голова кружится. И темнеет в глазах… – происнес папа, роняя лопату.
У папы случился обширный инфаркт – я узнала об этом потом, после вскрытия. А тогда он просто упал на землю и тихонько стонал, хватал воздух ртом и морщился от боли. Крупные дождевые капли срывались с неба, ветви старых тополей качались от ветра, небо расчерчивала молния, когда я бежала по грунтовой дорожке и звала на помощь. Я кричала, молила о помощи, но разве кто-то осмелится выйти в такую погоду? Я слышала лишь звук своих шагов и собственный крик, эхом отражающийся от стен домов и стареньких заборов.