Эти-то колючки и навели меня на одну интересную мысль.
Тихо матерясь сквозь зубы (громко нельзя, ребенок в трех шагах тиранил Найду), я выдирала из покорно скулящего Мужика его новые украшения и складывала в кучку. Одна особенно длинная колючка “удачно” впилась мне под ноготь и поэтому была изучена гораздо внимательнее, чем остальные репейники.
Посасывая палец, я пару секунд вертела зловредный шип перед глазами и удивлялась. Это что же за растение? Трехгранная игла длинной сантиметров восемь, причем грани словно чуть вогнутые, образующие очень острые ребра с зазубринами, направленными от основания к кончику, невероятно тонкому и прочному, как сталь. Где-то я это уже видела… А! Похоже на иглу для скульптурного ваяния. Практически один в один!
Я задумчиво перевела взгляд с колючки на аккуратно вычесанную и сложенную в углу собачью шерсть. Хм… хм…
– Мама, а где мои игрушки? – Никитос в очередной раз вдруг вспомнил, что это злостное попадание сильно ударило по его благосостоянию. Собачки – это, конечно, хорошо… а мишка где? Любимый, замурзанный…
Почему-то сын не вспоминал ни машинки, ни лего, ни дорогущий “вертолетик” с дистанционным управлением, который папа купил, естественно, себе, но под девизом – “все для сына”. Нет, он хотел только своего полуинвалидного мишутку, которого я лично сшила из первой попавшейся тряпки во время беременности, когда посещала очередной мастер-класс для полоумных домохозяек.
У мишки была психоделическая расцветка и смешная рельефная мордочка из привалянной к ткани шерсти… так.
– Никитка, мишка за нами не успел, но обещал догнать. Только сначала зайдет в ателье, где ему сошьют новую шубу. Я думаю, денька через два-три он к нам приедет. Подождешь его?
– Ну ла-адно… – милостиво согласился Кукушонок и добавил сакраментальное: – Мама, кушать!
Мужик, услышав эту фразу, моментально выдернул хвост из моих пальцев и собрал лапы в кучку. Он уже выучил два волшебных слова и четко знал: если маленький двуногий хочет есть – большая двуногая самка все бросает и бежит кормить детеныша. Если судить по весело заблестевшим глазам кобелюки – правильная самка. Хотя и двуногая.
Так и получилось, что эту ночь я мало спала (сама не ожидала от себя такого энтузиазма, видимо, тоска по прежней жизни выплеснулась вот этак затейливо), а на утро проснувшийся Никитос со счастливым визгом обнимал “переодевшегося в новую шубу” мишутку.