– Шутишь? – возмутился Генри. – В конце концов, почему бы тебе просто не засунуть его на какую-нибудь дальнюю полку?
– Нет. Я абсолютно серьезен. Меня смущает… – Марк задумался, подбирая слова. – Странное совпадение. Послушай, это оружие, оно убивает. А конкретно это оружие, если верить твоим словам, само решает, кого убить. Ему стрелок нужен только, чтобы нажимать на спуск, понимаешь?
– Эм… – промычал Генри, удивленный серьезным тоном Марка.
– Ладно. Дело твое. – Марк взялся за газету. – Но я готов дать сотню, если ты его уничтожишь.
Генри медленно убрал винчестер в футляр. Долго возился с защелками, помялся немного, наконец спросил:
– Двадцатку не одолжишь?
– Я похож на фонд помощи торговцам смертью? – спросил Марк из-за газеты.
– Ой, да ну тебя, – махнул рукой Генри.
Через несколько часов Марк сидел на своем обычном месте за прилавком, а Эзра, по обыкновению, убирался в лавке.
– То есть изначально герой должен был перейти на сторону Пугачева? – Эзра оперся на швабру и посмотрел на Марка.
– Да, и прототипом, по мнению специалистов, послужил некто Шванвич.
– Кто это?
– Это ты узнаешь сам, а завтра обсудим. Считай, что это домашнее задание. Реальные прототипы героев Пушкина. – Марк отложил газету, удивленно посмотрел на часы. – Уже поздно, пора спать.
– Можно я сегодня останусь у вас? – спросил Эзра.
– Опять повздорил с мисс Хильдшер?
– Угу.
– Убежать – не лучший способ решения проблемы. Ты ведь ее даже не предупредил?
– Нет, – потупился Эзра.
– Тогда тебе пора. – Марк пошел к подсобке.
– До завтра, – обреченно вздохнул Эзра, убирая швабру в подсобку.
– Хотя, знаешь. – Хозяин лавки вдруг остановился и обернулся. – На улице уже темно, не лучшая идея сейчас шататься по темным дворам. Оставайся у меня. Твоя комната, как понимаешь, свободна. А мисс Хильдшер, полагаю, к твоим побегам привыкла.
– Спасибо! – просиял Эзра.
– Спать, сейчас же.
Марк проводил паренька взглядом и подошел к прилавку, достал с полки шкатулку и расшитый бисером мешочек с табаком, затем встал у окна и стал задумчиво смотреть на противоположную сторону улицы, ловко набивая трубку. Наконец достал из кармана жилетки спички и закурил. Кирпичная стена напротив, изрисованная и исписанная, представлялась Марку чем-то вроде образца современного искусства, которое он принялся изучать.