– Он не нуждается в контроле, поверьте, – немного резковато ответил он. – Но раз вы хотите, хорошо, скажу, чтобы держал меня в курсе.
Левашов наконец ушел, а Адамов еще некоторое время сидел, стараясь усмирить гнев. Наконец справился. Уже спокойно открыл папку, пролистал.
«Загородняя Анна Васильевна, 35 лет… Гимназия №2… Французский, английский… Конфликт с убитым…». Вот некстати все это. Ой, как некстати!
– Чертова репетиторша! – сквозь зубы процедил Алексей и в сердцах захлопнул папку. – Вздумалось ей стрелять именно сейчас! Слава! Слава! – гаркнул он изо всех сил, пытаясь выплеснуть накопившуюся злость.
Тот мгновенно появился на пороге.
– Что, Федорыч достал-таки? – Друг на то и друг, чтобы чувствовать настроение товарища.
– Слава, займись. – Алексей без объяснений швырнул на другой конец стола папку. – Я просмотрел, там все ясно: конфликт ученика и учителя. Дамочка не сдержалась и выразила свое мнение. Жестоко, но люди нынче такие.
– Слышал, – закивал Пашков, сграбастав папку и засовывая в нее выпавшие листки, – Загородняя эта, говорят, конфликтовала не только с учениками и родителями, но и с коллегами, даже с директором гимназии.
– Ты в курсе? Ну и прекрасно! – выдохнул Адамов. – Дело поручаю тебе. Вникай в производство, собирай материал и готовься к суду. Дело громкое, думаю, исход ясен. Сам отработаешь, хорошо? А я уеду на пару дней.
– Куда? – с любопытством подростка спросил Пашков.
Он был в курсе всех дел своего начальника и друга, потому что знал его много лет. Вместе когда-то школу милиции окончили, вместе работали. А потом Адамов перетащил его в прокуратуру и сделал своим помощником. Знал он и о трагедии, случившейся много лет назад, и о том, что друга до сих пор не отпустило.
Но Адамов не спешил делиться планами.
– Да так, кое-что проверить надо. Факты по одному делу.
– Какому делу? – настойчиво переспросил Ростислав, интуитивно чуя некую подоплеку. – С Надюхой, небось, на юга собрался? – пошутил он, стараясь отвлечь товарища.
– Что?! – поднял голову Алексей. – Совсем уже? Не хватало еще.
– Ну а что? Сколько ты еще голову ей кружить будешь? Да и жениться тебе пора. Вон, виски уже седые.
Адамов машинально пригладил черные с проседью волосы и отвел взгляд.
А Пашков все не унимался:
– Уже вся канцелярия за нее переживает. Влюблена ведь. Да и тебе бы…