– Вопросов нет, ваше высокородие. Разрешите идти?
– Идите.
Тараканов направился к двери.
– Да, Осип Григорьевич! Кунцевич мне сказал, что вам надо приодеться. Ступайте на Покровку, дом пятьдесят девять, в магазин Дорофеева. Там продают прекрасное готовое платье по вполне приличным ценам. Шьют у нас, но из заграничной материи и по заграничным лекалам. Скажите, что от меня, вам сделают скидку. Да и рассрочка платежа у них предусмотрена. И в среду на вечерние занятия можете не приходить.
– Спасибо.
Тараканов устало привалился к буферу вагона и закрыл глаза.
– Не спать, не спать! – прикрикнул старший проводник. – Поезд через два часа должен быть на вокзале, а вы еще половины не сделали!
Тараканов взял ведро с чистой теплой водой и поднялся в вагон.
– Оська, клозет хорошенько помой, а то из-за тебя опять всю артель оштрафуют!
Старший смены Афоня Петров ловко натирал мелом оконное стекло.
Тараканов открыл дверь клозета, окунул тряпку в ведро и с остервенением стал тереть писсуар. Окончив работу, он положил на его дно маленький кусочек мыла.
Следующего поезда ждали в будке сторожа. Мужики сгрудились у стола и, весело переругиваясь, играли в стукалку. Тараканов в игре участия не принимал, сидел на лавке у входа. Он достал кисет с махоркой, свернул «козью ножку» и закурил. Плохой табак сразу же вызвал приступ кашля. «А ведь следующий поезд через полчаса. Отдохнуть совсем не успею», – подумал надзиратель. Не привыкший к физической работе, он сильно уставал. Да и убирать вагоны получалось плохо. Из-за некачественно вымытой им плевательницы три дня назад смену оштрафовали на трешку. Афоня предупредил – еще один штраф, и с ним распрощаются. Тараканов стал стараться изо всех сил.
«А ведь мы свою сыскную службу каторжной считаем. Сюда бы наших надзирателей! У меня все кости ноют и поясница отваливается, а вагоны убирать – работа не такая уж и тяжелая. Как же люди по 14 часов в день на заводах работают? Или в шахтах? Эх, какой же у меня батюшка все-таки молодец, что в люди меня вывел, царствие ему небесное. Кабы не он, так, может быть, и мыл бы всю жизнь клозеты».
Входная дверь распахнулась, впустив клубы холодного воздуха.
В сторожку вошел мужчина лет тридцати, в новеньком полушубке и лихо надвинутой на затылок мерлушковой шапке.
– Здорово, орлы! Кто хочет поработать?