– Что – «с ним»? – Зоечка поглядела на него поверх носа, отчего ее лицо сделалось надменным. – Живу, что ли?
– Работаешь, – смущенно поправился Сиротин.
– Надо ясно выражаться. Ты что думаешь – тут все вместе может быть? О нет! Работать и спать – две вещи несовместимые.
– Это почему ж так? – Он искренне удивился.
– А потому. Фиктивных романов не бывает. Кто-нибудь обязательно по правде влюбится, и это всю конспирацию нарушит. У нас с ним характер работы такой, что этого – не нужно. С тобой – характер другой. Но мы же ни к чему такому, в общем, не стремимся, правда? Меня твоя личная жизнь не касается, а тебя – моя.
– Тем более что у тебя другой есть. Покуда жена далече. В Барнауле, – съязвил Сиротин, сам немного уязвленный.
Тот, о ком он говорил, был едва не всей армии известный майор Батлук из оперативного отдела штаба, живописный полнеющий красавец-брюнет, любитель поесть и попить, а также попеть украинские песни – голосом ненатуральным, зато чрезвычайно громким.
– Ах этот… – сказала Зоечка небрежно, однако матово-белые ее щеки стали медленно розоветь. – Это была ошибка. То есть, в общем… это тоже была работа. Его одно время подозревали.
– В чем? – Сиротин опять подивился: в чем уж таком могли подозревать майора Батлука. Разве что в уклонении от алиментов трем семьям.
– В ротозействе. Показалось, что есть утечка оперативных данных. Но выяснилось, что это ошибка. Во всех смыслах ошибка, – добавила Зоечка со значением и загадочно помолчала, и Сиротину показалось, что эти мгновения она все же посвятила воспоминанию о своем певучем майоре. – Я смотрю, ты все знаешь. Ну, в общем, я им действительно увлеклась. Мужчина что надо. Только самомнения много. На наш роман смотрел как на временный. Ну, может быть, так и надо смотреть. Потому что в Европе все равно все переменится.
– Как это?
– А так, очень просто. Это здесь мы у вас считаные, боевые подруги. А там вы себе баб найдете каких угодно и сколько угодно. И не только офицеры, а последние обозники. Даже кто из себя ничего не представляет, ноль без палочки, у него ведь оружие, кто ж устоит. В общем, как майор говорит, Светлооков: «Спешите жить, девочки, надвигается на вас девальвация». Ладно, закруглимся. На первом плане должно быть дело. А романы – побоку.
Ему тоже – наверное, впервые в жизни, – говоря с женщиной, молодой и не совсем ему безразличной, захотелось перевести разговор на другое.