Когда Тито нахмурился, ее улыбка стала шире. Он перелез через балюстраду, сожалея об утерянном ноже книгодела.
– Странный город, – произнесла она. – Странная жажда, которую ты не осознаешь. А еще и страх твой… Ты не зря боишься. Я не виню тебя.
– Я не боюсь, – ответил Тито, храбрясь.
– Ну конечно, – улыбнувшись, ответила девочка.
Она сомкнула ладони, погасив пламя, и достала из-под халата кусок хлеба. Распахнувшись, халат открыл тощие ребра. «Одиннадцать, – подумал он, – а может и двенадцать, если она голодала».
– Это что ты так на меня смотришь? Неужто голодный? – насмешливо спросила она, протягивая кусок хлеба Тито. – Ладно, ешь уже, болезный, тебе явно нужнее.
Он схватил протянутый ему хлеб и запихал его в рот. Корка – как старая кожа сапога, мякоть – как сосновые опилки. А на вкус вообще, как пепел вперемешку с углем.
– Похоже на то, – рассмеялась девочка будто прочитав его мысли.
Она встала на ноги и, зачерпнув снежной слякоти с балконного пола, предложила Тито. Он выпил из ее рук, сам не понимая почему. Снег был свежим, хотя и с песком, но вкус во рту не изменился.
– Тебе не следует здесь быть, – сказала девочка.
– Тебе тоже.
– Ты должен идти домой, – она снова рассмеялась.
Глаза Тито заполнил снег. Снег, огонь и пепел. Его снова стало накрывать обрывками воспоминаний.
– Ага, ты многое помнишь. – Девочка помолчала. Сейчас она впервые казалась неуверенной. – Аудри считает, ты утонул. Должна ли я сказать ей, что ты жив?
Он не знал ответа. И не понял вопроса. Вот она предлагает ему воду, а вот уже стоит поодаль. Этого он тоже не понял. Видимо, она двигается так же быстро, как и он сам. Может, ее тоже ранит солнечный свет.
– Я связывала ходячих мертвецов, – горько произнесла она. – Покоряла сотнями проклятых шаманов и даже оборотней. Думаю, прошлой осенью это умение пригодилось больше прочих. Но ты…
Девочка, не раздумывая, глубоко, до крови прокусила себе запястье. Потом глубоко вздохнула и протянула окровавленную руку ему.
– Свяжи себя, приказываю тебе.
Внезапно весь мир вокруг стал красным. Бронзовые кони скакали сквозь алый туман. Голод скрутил внутренности Тито. Выросшие клыки разрывали десны и горло сжалось в ожидании крови, которая вскоре прольется в ему рот. Все чувства внезапно обострились. Ошеломленный парень покачнулся.