Антия соглашалась с ним. Да, королева должна думать о мире для своего народа, а не о собственном душевном комфорте. Да, Эдвиг Данвигонский – неплохой молодой человек: светловолос, умен, добр, много читает. Они встречались несколько раз, и их общение оставило самое приятное впечатление: Эдвиг обладал удивительной деликатностью, которая сочеталась с внутренней силой и твердостью характера. Он, правда, охромел после несчастного случая на охоте, но Антия понимала, что это пустяки, если смотреть на них с государственной точки зрения. Короли и королевы не обращают внимания на костыли своих супругов, они интересуются только выгодами для государства, и брак с Эдвигом был выгоден. Поэтому…
Звук повторился – торжественный и глубокий, он наполнил комнату, и Антия прижала руку к груди.
Нет. Невозможно.
Она открыла окно, надеясь, что воздух летней ночи, наполненный ароматами цветов, поможет ей опомниться. Но прикосновение ветра к щекам оказалось неожиданно холодным, и, словно наяву, она увидела хрусткую зимнюю ночь в недостижимых северных краях, колючие россыпи звезд над сверкающим черным мрамором пирамиды, занесенной снегом, и червоточины коридоров в ее глубине. Там, в непроницаемом мраке, что-то ждало.
То, что никогда не рождалось и не было сотворено, то, что не жило и не умирало.
То, что пугало ее почти до обморока.
Антия нашла в себе силы, чтобы прогнать видение и захлопнуть окно. Отшатнувшись в глубину комнаты, она почти без чувств опустилась в маленькое кресло, повторяя: «Нет, это невозможно, этого просто не может быть».
Звук, который разбудил ее, был зовом, но тот, кто стоял с другой стороны мира, не мог никого позвать.
– Ты же умер, – прошептала Антия так, словно владыка Ардион, сын Солнечного кормчего и хозяин Ашх-Анорна, мог ее услышать. – Ты же умер, тебя больше нет…
Когда-то заклинание Лефера соединило их – жрец был уверен, что если Антия сможет привести Ардиона в Таллерию, то у него хватит сил, чтобы остановить Великого Кита навсегда. Больше никаких землетрясений, никаких невинных девушек, которые спускаются в подземелья под пирамидой Ауйле – просто тихая жизнь на земле, что никогда не уйдет из-под ног. Антия помнила, как лопнула нитка, которая их связывала, когда Ардиона не стало, – тогда ей было больно и горько, и эти два года она жила, чувствуя горечь потери, нечастую, но прожигающую до глубины души.