– Данвигон смиренно благодарит Антию Таллерийскую и ее народ, – произнес Эдвиг. По невозмутимому выражению его лица нельзя было понять, о чем он думает на самом деле. – Прими, владычица, скромные дары нашей земли и нашу вечную признательность.
Антия кивнула. Надо было что-то решать, почему бы и не сегодня… Она протянула руку и, когда Эдвиг осторожно пожал ее пальцы, негромко сказала:
– Мне нужно поговорить с вами наедине, ваше высочество. После церемонии.
Эдвиг понимающе кивнул, и в его глазах мелькнуло что-то очень живое, не предусмотренное церемониальным протоколом. На площадь уже входили слоновьи башни, двигаясь с величавой размеренностью, и, еще раз кивнув, Эдвиг отошел со своими людьми в сторону.
«Есть такое слово «надо», – напомнила себе Антия ту фразу, которую частенько повторял Верн. После возвращения из Ашх-Анорна Верн занял место смотрителя королевской библиотеки – иногда Антия заходила к нему и видела, как он сидит на диванчике в своем кабинете, вытянув ноги, читает какую-нибудь старинную книгу, и от него так и веет спокойствием и умиротворением.
«Я тебе завидую, – однажды призналась Антия. – Ты можешь просто сидеть и читать книгу».
Тогда Верн только улыбнулся, и…
Антия вдруг поняла, что земля плывет под ногами.
Фарешанские слоны взревели от ужаса, и это словно послужило сигналом: на столицу обрушились крики людей, звон рассыпающихся окон, далекий низкий гул, который был почти не слышен, но наполнял все тело вязкой слабостью и таким страхом, что Антия будто прилипла к мостовой. Она не могла двигаться и говорить, мозг захлебывался в панических воплях, приказывая ей со всех ног мчаться к спасательному дирижаблю, но тело не могло сделать и шага.
Она окаменела.
Антия смотрела: чарнские орлы взлетали с нервным громким клекотом, и кто-то из горожан вцепился в одну из лап, пытаясь спастись. Его втянули на птичью спину, в алый треугольник палатки, и орлы стали подниматься еще выше.
Антия видела: падают сундуки, раскалываясь и рассыпая уже никому не нужные пряности, жемчуг и серебро. Кто-то из помощников пробежал мимо, оставив отпечаток ботинка на розовой мякоти драконьего яблока. Земля с издевательской неспешностью плыла под ногами, и кто-то орал во всю глотку:
– Кит! Кит проснулся!
Одна из дворцовых башенок вдруг качнулась и неторопливо стала рассыпать кирпичи в зелень сада – невидимая рука схватила ее и отломила ради забавы, так ребенок ломает сахарные фигурки на торте. Кругом бежали, кричали, ревели, а Кит плыл по океану, и в мире не было той силы, которая сейчас сумела бы удержать его.