Резкий звонок зазвучал на всю квартиру Леденцовых, и дверь открыл Трофим, но Дина не узнала своего друга. Одет он был скромно, вместо странной причёски с зелёной чёлкой на голове красовались длинные тёмно-русые волосы, вообще, весь его внешний вид говорил о его вниманию к своей душе и жизни, а не к модной одежде.
– Молодой человек, а могу я увидеть Трофима Леденцова? Вы кто ему: брат или отец?
Юноша взглядом хвойно-зелёных очей улыбнулся и ответил:
– Дина, это я, Трофим. Странно, что ты меня не узнала…
Девушка в этот момент пила пиво из банки и чуть не поперхнулась от удивления, долго смеялась она, не находя слов, а потом язвительно спросила:
– Ты, Трофимка, с чего это по примеру родителей в «монахи» решил записаться? Бросай заниматься ерундой! Идёшь с нами?
Трофиму даже обидно немного стало, что Дина самое дорогое в его жизни ерундой назвала, юноша ответил:
– Я Ерундой не занимаюсь! И не монах, я вовсе, а просто верующий человек! И с вами в ночной клуб не пойду! Мне вставать завтра рано. А ты или таким, какой я стал, меня принимай, или выбери себе жениха из своего круга!
Дина вопросительно захлопала накрашенными ресницами со словами:
– Как так может поменяться человек? Почему то, что ты считал глупостью и блажью родителей, стало дорого для тебя?
Трофим задумался и ответил:
– Прости, Дина, просто я сильно изменился. Если тебе трудно принять меня нового, и ты найдёшь себе другого спутника, я нисколько не обижусь. И ты на меня не обижайся, пожалуйста…
Дина сутуло опёрлась на косяк двери, подумала, потом развернулась и, уходя, произнесла:
– Что ж, прощай, Трофим! Не звони мне больше!
Трофим тяжело вздохнул и закрыл дверь. У него сейчас хватало дел и без огорчений по поводу разлуки с Диной: он собирался поступать на иконописца. Такая мечта зародилась и воскрыляла в юноше после того, когда мама показала Трофиму семейную икону, перед которой любил молиться Иван Данилович.
– Какой красивый, благолепный лик Богородицы! Жаль только, что краски потускнели. Если было можно нарисовать точно такую икону… – изрёк юноша, и тут его осенило, что сам-то Трофим – художник, а значит, может применить свой талант во славу Господа и стать иконописцем!
Спустя какое-то время Трофима уже величали Трофимом Ивановичем, и он участвовал в росписи храма. Светлую радость испытывал молодой иконописец, рисуя фреску «Рождество Христово», понимал иконописец, что нашёл самую лучшую для себя, самую радостную и полезную для всех работу. Спустя два года он написал свой первый шедевр – икону «Вход Господень в Иерусалим». Слава о молодом, красивом и одарённом иконописце прокатилась по всей стране, и скоро ему стали заказывать иконы и приглашать расписывать храмы.