– Здесь что-то нечисто…
Не успевают звуковые колебания сентенции Александра развеяться в воздухе, как в дверях появляется суровая Каракурт:
– Что здесь происходит? Почему сборище? Почему у окна?
Все мгновенно забывают о нечистом деле и спешат «рассосаться» по койкам. Даже крыса, испуганно пискнув, кидается прятаться под кровать Кэпа.
Я, поддавшись общей панике, бухаюсь на своё ложе, не забывая при этом поразмышлять над подозрительными странностями орбитального сумасшедшего дома.
Следующий день для всех начинается с бодрящего душа Шарко.
– Эх, зря ты про окно… – делает странное заключение раскрасневшийся Николай, отдуваясь после ледяных струй воды…
Когда возвращаемся после водных процедур в родные пенаты, обнаруживаем полное отсутствие в стене окон. Словно их там и не было никогда.
– Э-э, а куда окна-то подевались? – адресую в никуда свой вопрос.
– Чтобы не вызывать лишней агрессии, окна заложены, – в дверях стоит Каракурт и недобро так улыбается, – Ещё вопросы?
– У матросов нет вопросов! – бодро отвечает за всех Кэп. Видимо, душ Шарко надёжно отбивает всяческую охоту до въедливого постижения окружающего мира.
– Каламела, в процедурную, – с этими словами Каракурт резко разворачивается и выходит из палаты.
Николай смотрит на меня с искренним состраданием. С чего бы это? Но проясняют дело два звероподобных санитара, что грубо хватают меня под руки и тащат вслед за врачихой.
– Я недовольна твоей ролью в разжигании агрессии у больных…
Сидеть перед Каракурт на узенькой табуреточке очень неудобно и приходится постоянно ёрзать пятой точкой, чтобы случайно не свалиться на пол. Ох уж мне эти психологические трюки доминирования и подчинения.
– Но ничего такого не делал, – пытаюсь оправдать своё честное имя, которое, к слову, даже не помню.
– Что тебя заинтересовало в окне?
– Я долго следил за фасадом соседнего дома. Но там ничего не происходило. То есть, совсем ничего. Словно там картинка или фотография лунной ночи, прилепленная к нашему стеклу…
Каракурт молчит, внимательно изучая меня. И я чувствую, как начинают просыпаться мурашки на моей груди, недовольно шевелятся под кожей и благоразумно переползают на спину – подальше от её пронзительного взгляда. Отчего всё тело жутко чешется, но я не могу пошевелиться. Словно окаменел под холодным недобрым взглядом. И даже отсутствие змей на голове Каракурт не делает её более человечной Медузы Горгоны.