Влад узнал и высокие двустворчатые двери, и длинные деревянные ручки, украшенные на концах медными набалдашниками-шишечками. Причём стёртую ребристость ручки, на которую со странной привычностью легла ладонь, он узнал как будто даже на ощупь.
Шагнул в просторное фойе. А вот и то самое зеркало, огромное, в золочёных завитушках. Амальгама помутнела от времени, стёрлась и расслоилась по углам.
Однако в мутноватой глубине Влад совершенно чётко увидел своё отражение.
Своё! Уф-ф-ф… Уже хорошо!
Это обстоятельство подняло настроение и прибавило уверенности в себе.
– Вы куда, молодой человек? Надо отметиться!
Влад оглянулся. Из застеклённой будки на него подозрительно смотрел пожилой худощавый мужчина в чёрной форме охранника.
– Я … э-э-э… – замялся Влад. Но тут же нашёлся, ткнув в висящую на стене афишу: – Вот! На «Письма любви»!
– Поздновато что-то, – сомневающимся тоном заметил охранник. – Заканчивается уже.
– Так получилось… С Васьки добирался… – снова замямлил Влад.
Вот же блин! Человек изо всех сил рвётся на какую-то несчастную художественную самодеятельность, которая на фиг никому не нужна, а его ещё и не пускают!
– А там знакомая выступает. Вика Топалова, – добавил он для убедительности. Очень хочется посмотреть!
– Знакомая, говоришь? Ну ладно, – смягчился охранник. Видно, беззаветная тяга парня к очагу культуры тронула сурового стража. – Проходи.
Привратник щедрым жестом махнул влево от лестницы, и Влад послушно потопал в указанном направлении.
Просторные двойные двери с табличкой «Зрительный зал» обнаружились сразу, но они почему-то оказались заперты. Тихонько зарычав от досады и с трудом поборов желание пнуть преграду, парень пошёл дальше в поисках другого входа. Коридор загибался углом, за которым, как и ожидалось, оказались ещё одни двери.
Вкрадчиво скрипнув, створка подалась и впустила в душноватую, пахнущую пыльными драпировками и сладковатыми духами темноту. Понадобилось несколько секунд, чтобы сетчатка настроилась на полумрак.
Выяснилось, что припозднившийся зритель стоит у бокового входа, между сценой и первым рядом.
Народу в зале оказалось неожиданно много. Влад рассчитывал сесть где-нибудь сбоку, но обнаружилось, что все крайние места заняты. Зато первый ряд был практически свободен, если не считать двух вольготно расположившихся на просторе мужиков.