Парень сделал над собой усилие, потряс головой и поднял глаза.
И вдруг обнаружил, что это вовсе не тётка-медсестра над ним склонилась, а мужчина с презрительно вытянутым лицом. Лицо оказалось в несколько размытом фокусе. Ну конечно, как же он сразу не просёк, что это мужик.
– Ну что, ты в порядке? – небрежно спросил незнакомец. – Работаем?
– Чего вы от меня хотите? – изумился Влад.
– Ты знаешь – чего. Не будем терять времени.
– Оставьте меня в покое, – не представляя, что ещё можно сказать в этой странной ситуации, попросил парень.
– В покое? Да пожалуйста! – неожиданно легко согласился незнакомец. – Только тогда все узнают, что случилось с тобой на даче. И все одноклассники увидят твои сны. Ты этого хочешь?
– Вы ничего не докажете! – возмутился Влад.
– Да и доказывать ничего не потребуется, – хохотнул мужчина. – Этого будет достаточно. Разве у тебя мало завистников? Они сумеют воспользоваться полученной информацией.
Влад скис. Он совсем не хотел, чтобы кто-то узнал о том происшествии на даче. Да и сны… кто ж захочет, чтобы посторонние видели сны созревающего юноши.
– Вот так-то лучше, – похвалил незнакомец. – Иди умойся и будем работать.
И сунул ему под нос что-то резко пахнущее.
Влад очнулся от едкого запаха нашатыря и снова увидел медсестру.
– Да что с тобой? Бледный какой. Витаминчиков хоть попей.
Витаминчиков, ага…
– Можно, я умоюсь? – почему-то попросил Влад.
Медсестра кивнула, и парень пробрёл в угол, к раковине с краном.
Он склонился над раковиной, швырнул себе в лицо горсть холодной воды. Поднял глаза. И вместо своего отражения увидел в зеркале … девушку.
Вернее, не так. Он почему-то был уверен, что видит в зеркале самого себя. Но это была девушка!
Она посмотрела Владу прямо в глаза и шепнула какое-то слово. Из трёх слогов, кажется. Затем покачала головой и прижала палец к губам.
О, это был воистину поцелуй монстра! Вернее, Монстры – как принято в кругах посвящённых именовать Венецианский кинофестиваль.
Гламурное чудовище традиционно и сыто растянулось на острове Лидо.
В ту осень жемчужину Адриатики накрыла неожиданная для сентября влажная жара. Дул горячий восточный сирокко. Он вяло пошевеливал флаги над Дворцом кино и не приносил облегчения.
По пламенеющему и добавляющему жàру языку красной дорожки дефилировали худые до прозрачности голливудские дивы. Эта полупрозрачность и вычурные наряды делали их самих как будто порождением миража. И только весомая цена туалетов привязывала зрелище к реальности.