Иногда наш разговор обрывался, мы умолкали, и шум дождя заполнял эти невольные паузы. Неожиданно спокойную мелодию дождя прорезало мяуканье кошки в темных сенях. Скрипнула избяная дверь, послышались осторожные во мраке шаги.
– Бабушка! – испуганно вспорхнула она со скамейки.
Мы даже не успели попрощаться.
Был уже глубокий вечер, но уходить домой не хотелось.
Открыв калитку в палисадник, я забрался под старые раскидистые черемухи. Листва на узловатых ветвях роняла тяжелые холодные капли. Я смотрел в освещенное, с открытыми занавесками окно. Передняя стена старого дома уходила с годами всё глубже в землю. Окно уже находилось на уровне моей груди. Из своего укрытия я хорошо видел, как она, встав перед зеркалом, медленно расчесывала волосы. Тихая улыбка протаивала сквозь задумчивость полуприкрытых длинными ресницами глаз.
– Красивая, – подумал я, с любопытством рассматривая её, и непроизвольно повторил вслух, – красивая!
Спустя час, устроившись спать на сеновале, я долго не мог заснуть. Её образ в рамке освещенного окна вставал перед глазами. Юношеское воображение, подталкиваемое неровным биением сердца, влекло меня в новый мир, еще не познанный мною.
А дождь давно затих. За огородами возле речки монотонно кричал коростель. Деревня спала…
Сколько раз с тех пор деревья, некогда впитавшие корнями влагу того дождя, теряли листву и одевались зеленью вновь! Спасибо тебе, память, за то, что много всего доброго и дорогого сердцу, того, чему раньше не придавал значения, ты по крупицам собрала в себе, сохранила и никогда не оставляешь меня в одиночестве. Всякий раз, взывая к твоей щедрости, закрываю глаза в ожидании встречи, и снова пробивается сквозь мрак желтый свет из окна, в котором всё так же явственно, как будто это было только вчера, видится мне дорогой и далекий теперь уже образ…
Утром в высоком небе снова плавилось июльское солнце, дробясь множеством огоньков в крупных каплях ночного дождя на листве кустов и деревьев. Земля на пригорках дымилась, в речной пойме густел белесый туман, расползаясь из низины по пологим склонам холмов, перекатываясь через изгороди к деревне.
Мы опять весь день сенокосили. Иногда я вспоминал о минувшем вечере. Где-то в душе, в самом её потаённом уголке, теплилось желание снова встретиться с ней, но я еще был далёк от того, чтобы нетерпеливо торопить время к вечеру и весь день жить лишь ожиданием предстоящей встречи. Только вернувшись с сенокоса домой, начал испытывать нарастающее волнение и вдруг к своему огорчению узнал, что «кинщик» сегодня уехал в город и к вечеру не вернётся. Кино не будет. Идти было некуда. Я понял: сегодня нам с нею не суждено встретиться…