Сентябрь 1941 г.
«…Очень многие из жителей или уезжают, или собираются уезжать. Слово «эвакуация» гуляет по всему городу, причем оно получило самые уродливые извращения: «ликуация», «рикуация» и т. п.
11 октября 1941 г.
«…И так, мы с Юрой двинулись в путь. Небольшая лошадёнка, телега тяжёлая, упряжь веревочная, на телеге выварка с „запасами“ нашими (всего понемножку), узлы, узелочки, я в шубе и фетровых ботах и Юра – „мужичок с ноготок“…»
12 октября 1941 г.
«…И я и Юра идем пешком, Юра настойчиво «борется» с лошадью: подгоняет её кричит, бьёт; я ему помогаю, а лошадь упорно идти не хочет и на все наши мероприятия (палка, крики, снопик сена, который я сую её под нос и др., отвечает одним ленивым шагом и стоп… стоп… стала.
…Машины, машины, машины; едем не по дороге, а сбоку, все думаем пропустить машины, но им нет, нет конца. Грязь растаяла, и ехать опять очень тяжело. Особенно тяжела и опасна «переправа». Через так называемый Бахаревский мост. Узкий, длинный, очень неустойчивый мост, по бокам ров, грязь непролазная, надо спускаться и взбираться на гору. Пропускам машины, стоим около часу, а может быть и больше, а машины с бойцами столпились грудою, прямо целое поле их. Опасно, один неприятельский самолет – и сколько может быть жертв, а самолеты кружатся над нами, и все спешат переправиться через мост, а через это ещё больше задержки… Мысли о немецком самолёте не оставляют меня, да и другие все кругом посматривают на небо. Когда мы подъехали к Игуменке, я пошла в сельсовет; здесь на крыльце, кругом стояло очень много бойцов, они толпились и в сенях. Я вступила на первую ветхую ступеньку крыльца, вижу все бойцы осматриваются по сторонам, затем побежали и кричат:
– Самолёт, самолёт!
– Да это наш! – говорю я и смотрю: очень низко, чуть не задевая крыши хат, пролетает немецкий самолёт, видны люди очень ясно, лётчики стали строчить из пулемёта. Я оглянулась и ярко врезалась в память: образ нашей подводы и моего «подводчика» Юры: маленькая понурая лошадка, украинская узкая тележка, нагруженная узлами и узелками, около них Юра, усталый, грязный, с большими, очень печальными и утомлёнными глазами. Жертв человеческих не было, но все удивлялись, что так нагло и низко был самолёт, можно было бы его сбить, если бы была зенитка. Вот и на мосту при таком огромнейшем скоплении машин получилась большая пробка, вражеский самолёт мог бы наделать много бедствий, много жертв могло быть. Но всё обошлось благополучно. Поехали дальше…»