– Оставьте свои грязные рассказики для других!
А будь мы один на один, двое стыдливых и откровенных, я обязательно попробовал спеленать как муху её – её, влекомую вечным варвариным любопытством. Кто он? откуда? почему со мной так говорит? – она бы сунула носик всего лишь, а я чёрным хоботом всосал её всю.
Но мы не одни, а с подружкой – и к тому же дверь стукнула, подошва о подошву грякнула, и вошёл боевой капитошка.
Оооо, капитан был красивей меня. И так хорош! Он походил на селезня в брачный период. Блестящие перья его синеватого мундира отливали охотой, гоном, и кляканьем очарованных уток, которые сладостно падают белой грудью под пули.
Полицейские девчата сразу взбодрились. Каким бы не было отношение ко мне – но я подследственный гадкий утёнок; а тут им явился свой ведомственный кряк, и его гортанный голос влёк их к чему-то непонятному, но манящему.
– Здравствуйте, девушки! Чем вы тут занимаетесь?
Он краток, гремуч и спортивен: и даже без букета цветов готов, кажется, ухаживать за всеми полицейскими дамами.
– Здравствуйте, товарищ капитан. – Хоть это обращение и вышло из моды, но для них оно звучит нежнее, чем господин или гражданин. Девчатам, верно, хочется быть подружками красивого капитана.
– У нас всё обыкновенная женская рутина, – с привлекательным несмелым кокетством ответила мадонна, гордо вздёрнув причёску и осветив лучами из окна свои сияющие глаза. – Вот у вас, наверное, погони и выстрелы – берегите себя.
– Спасибо вам, милые девушки, что вы так за меня беспокоитесь.
Он широко улыбнулся; он расставил ноги в берцах как богатырь; но он не сказал – за нас – чтобы не распылять девичье беспокойство на всю свою опергруппу. Ему одному быть хотелось героем.
– Вы прямо с задания? Наверное, страшно было. – В мадонне пламенными отблесками полыхал огонь поклонения, который мог затушить только новый идол.
– Да ну что вы! – Капитан напружинился; вот такими раньше рисовали на плакатах фанерных стахановцев. – Кто меня может напугать?
Он больше посматривал на француженку: он мечтал разговорить её, растащить стыдливость на лёгкие фразы, на фривольные намёки – но сам был не очень далёк, чтоб начать беседу с умненькой женщиной, а она почему-то молчала, опустив головку в бумаги. Скорее всего, она тоже жалела, что сама не такая уж глупенькая, и не может простить капитану его недалёкость за его красоту.