Мама пропустила мимо ушей тираду о нашей бедности и кивнула мне.
─ И то верно, Тони, покажи маленькой мисс Саливан сад.
Мой внутренний зверь рычал, пытаясь вырваться наружу, вот только я не мог огорчить маму.
Два дня кошмара я прировнял к двум годам строго тюремного режима. Анастасии не нравилось всё: еда, слишком вредная и калорийная, солнце, слишком яркое, вода, слишком мокрая, а на удивительные мамины орхидеи у тётки вдруг разыгралась мигрень.
Я вновь слышал шипение в свой адрес:
─ Хорошо воспитанный мальчик…
Так вот, по мнению Зануды, я картавил, шепелявил и заикался, говорил слишком громко и быстро, думал медленно, ходил, как медведь, топал, хлопал и производил слишком много шума. На самом деле я был хорошо воспитан, по крайней мере, никто ещё не жаловался. Вот только почему-то в присутствии этой дамы мне безумно хотелось чавкать и ковыряться в носу. Впрочем, я не мог позволить себе такой маленькой, но сладкой мести. Почему? Это расстроило бы маму. Я терпел, но в душе затаил обиду. Впрочем, она быстро отошла на второй план, стоило миссис Зловредности бросить взгляд в сторону дочери.
─ Ли! Выпрями спину! Ли! Ешь двумя приборами! Ли! Не смей бегать, прыгать…
«Дышать!» ─ мысленно добавил я.
В очередной раз, гуляя по саду, я решил поинтересоваться, как живётся маленькой девочке в такой семье. Ли меня удивила. Она не общалась со сверстниками, не ходила в детский сад, не посещала дошкольные учреждения и была убеждена, что жизнь её нормальная, просто замечательная. Беспокойство вызывал лишь молочный зуб, который шатался и причинял дискомфорт. Нянюшка, решившая удалить его ниткой, была безжалостно уволена, и теперь вся семья с нетерпением ожидала лучшего дантиста Лондона, который, к великому сожалению, проводил отпуск в тёплых краях.
Я отдал должное тому, что для пяти лет малышка оказалась весьма развитой и разговорчивой. То, что я принял за заносчивость, оказалось детской непосредственностью. Несмотря на строгое воспитание, в ней бурлили любопытство и интерес ко всему новому. Ли долго рассматривала дождевого червя, выползшего продышаться после затяжных ливней, умудрилась поймать бабочку-махаона и оттаскать за уши старого пса Бакса. Её радость была такой неподдельной и открытой, что и я неожиданно развеселился.
─ Ли! Не трогай собаку. В ней могут водиться блохи!