Проверку прошли все, хотя кое-кого (например, Байрамукова) расспрашивали въедливее остальных. Видимо, помогла поломка полиграфа – по слухам, пока шайтан-девайс работал, на него отправляли каждого четвёртого.
Кандидаты вновь переместились к штабной казарме, дабы попасть на приём к кадровикам, но тем пока было не до новичков – перед штабом сгрудилось полторы сотни мужиков в камуфляжах, «горках», гражданке и различных комбинациях всего вышеперечисленного. Гора рюкзаков и баулов подсказывала, что намечается передислокация.
– Что, братан, цигель-цигель, «Михаил Светлов»? – шатен-травокур, оказавшийся Егором из Златоуста, верен своей оригинальной манере выражаться. Впрочем, тащивший огромный рюкзак парень с популярным здесь «ирокезом» его понял:
– Ага. Ща автобусы подгонят, и поедем.
Какие-то граждане начальственного и подначальственного вида забегали, сбивая толпу отъезжающих в подобие строя, после чего проверили всех по списку и раздали загранпаспорта. В разгар процесса на территорию лагеря один за другим заехали четыре старых, обшарпанных автобуса. Убывающие в «песочницу», вполуха выслушав несколько инструктажей, рассосались по многое повидавшим на своём веку средствам передвижения, и те двинулись на выезд.
– Я хату покинул, пошёл воевать, чтоб землю суннитов шиитам отдать. – продекламировал вполголоса Интеллигент, вызвав смешки у нескольких оказавшихся поблизости кандидатов и осуждающий взгляд Байрамукова. Тот, как выяснилось во время бесед в очередях, происходил откуда-то из Кабарды и, видимо, к исламу относился не совсем уж наплевательски. Хотя, как следовало из тех же бесед, бухать это ему не мешало.
– Так, всё, хорош прохлаждаться. – Вагай, прибежавший откуда-то с папкой в руках, прервал блаженное ничегонеделание. – Заходим внутрь, строиться перед отделом кадров в одну шеренгу.
У кадровиков не происходило ничего особо интересного (ФИО, давай документы, распишись тут и здесь), за исключением выдачи жетонов. Материальное подтверждение того, что они теперь не просто так, а ого-го, было всеми встречено с неподдельным воодушевлением.
Гриша, повертев в пальцах маленькую металлическую пластину с выбитым ней номером «М-3756», повернулся к товарищам:
– У вас какие номера?
– Тридцать семь пятьдесят один. – Марат потряс зажатой в кулаке цепочкой с жетоном. – Цепочка – говно. Надо нормальную сделать.