Скорее всего, сближенье с Аликом и стало причиной, что вошла, как-то вторглась в кружок незамужних, мужчин холостых, и примкнувших семейных.
Но прежде добавить хотела б про наших. Славик и Игорь – оба только что кончили вузы и в треугольник попали, в силки. Славик свободен, Игорь, молодой математик Сибири, с Катей женой и младенцем приехал работать в Алжир.
Игорь, он славный, сдержан, серьезен. Сours d`essai, на кафедре пробный урок мой, окончен, – Игорь тихонько подходит, говорит, что французское «con» – переводится матерным словом. Пять «con» -ов, я вижу, доску украшают, ведь тема сходимость рядов, convergence. Игорь хороший, больше на кафедре о новенькой некому думать, пусть позором покроет себя выскочка эта. Женщина я, а это, если не преступленье, то нарушенье порядка.
Игорь и жена его Катя после случая этого иногда приходили ко мне, потом Игорь исчез, и Катя являлась одна. Чаю попить, отдохнуть от ребенка – сердобольной соседке спихнув свое чадо, якобы ждут ее для игры в волейбол неотложной. Катя нравилась мне отсутствием комплексов. Простота, откровенность граничили с легким расстройством. Вот однажды услышала я такое.
«Только мне Игорь что-то не то – вскипаю, как чайник. Он весь перекосится, губы провалятся. И тут – бахнула дверь, он смотался. Как новый гривенник является. Плечами пожму, и каждый раз уж по привычке ему: „Ты мужчинка с тропинкой“. Правда, потом иногда улыбалась. А однажды он с улыбкою жалкой всё те же слова начинает, а я – сковородкой. Промахнулась чуть-чуть, а вмятину в нашем шкафу могу показать. Это здесь уже было. Ну, вот. Подходит ко мне, хватает в охапку и за дверь выставляет, да еще с прибауткой: „Тропинку ищи. Будешь блондинкой с тропинкой“. Замерзла, остыла и позвонила. Вошла, и неделю молчали. Теперь, чуть что, уходит гулять, но я ни про какие тропинки не вспоминаю».
– Катюня, тебе его не жалко? – говорю я.
– Жалко? А что он такой? Он для меня, как утюг на голову. Поставила себе утюг на голову, когда за него дурой двадцатилетней вышла, так и живу. Здесь я не могу ни выгнать его, ни уйти куда-нибудь, а в Москве у меня квартира – моя, ребенок мой, так я его в два счета, одним щелчком.
– Зачем же выходила?
– Как все, – беременная.
– От Игоря?
– Какая разница?
Катюня ушла, а мне, как и прежде, Игоря жалко. Можно считать, это столкновением цивилизаций. Москва – излет культуры. Здесь цивилизация высохшей старческой рукой вышвыривает молодых провинциалов, чужаков, если в них осталась русская культура, скромность, порядочность. Для «настоящих москвичей» с их бешеным ритмом жизни, скаредной расчетливостью в делах, провинция – отстой.