«Вот, с ними со всеми я буду два года, – подумал Данила. – И, возможно, они мне станут ближе, чем самые близкие… Всё и правда будет хорошо. Иначе и быть не может. Правда?..».
Но никто не мог ответить ему на безмолвные его мысли. И он сам – тоже.
Из сладостной полудрёмы его выдернул кавказский говор, смех и гортанное произношение, акцент, который так всем знаком.
Они сидели в другом конце вагона, их было столько же, сколько и «наших», но их лихое общение и вызывающее поведение занимали почти весь вагон. Они видимо тоже являлись призывниками и ехали куда-то к себе в часть, но гордые горцы не служат в 18 лет, – они уходят в армию взрослыми мужиками, – поэтому Даниле они показались слишком взрослыми, слишком большими, слишком в себе уверенными. Всё в них было «слишком». Данила не любил подобных «россиян». Ничего плохого эти люди ему не сделали, но от них исходило какое-то первобытное скотство. Даня быстро понял, что русских они не уважают совершенно и относятся к ним, как к грязи. А услышанное из уст одного из них выражение «я твою маму еб… л», наполнило его отвращением к их компании под самую «крышку».
Они пристали к двум русским девчонкам, те подсели за их стол и то, что эти мадамы так мило общаются с кавказцами, Данилу сильно задело: «Как так можно? Они же так разговаривают и совершенно не стесняются выражений?» – Отвратительнее этих горцев для него были только эти шалавы. – «Откуда они взялись в Новосибе и почему их с Кавказа не повезли в Центр напрямую, ведь так же ближе? Может, они отслужили и едут домой, но почему тогда не по форме?».
Данила не понимал, почему так, но факт оставался фактом – они были здесь. И куда бы они не направлялись, пока что приходилось ехать в одном вагоне.
Группу «славян» и группу «кавказцев» разделяла «группа» мирных гражданских людей и офицер спецназа ВВ.
***
Один из горцев через некоторое время заметил пристальный взгляд Данила и вызывающе посмотрел на него через весь вагон, но Данька не отвел взгляда.
Распитие Илюхиного самогона было в разгаре, и братва уже была изрядно навеселе. Только сам Илья, красный, как рак, выглядел «молодцом». Вадим тоже почти не пил, Костя хоть и пил, но был почему-то трезв и Лёха, сидевший с «гражданскими», просто читал книгу.
Кавказцы посмотрели в сторону Данилы, о чём-то по-своему переговорили и самый здоровый из них детина, выглядевший лет на сорок, направился в сторону русских – его звали Эльбрус.