И будет жизнь с ее насущным хлебом,
С забывчивостью дня.
И будет все – как будто бы под небом
И не было меня!
Марина Цветаева
На дворе был февраль – морозный и снежный. Маленькая Зинка сидела на полу возле стола и слушала, о чем говорят мама с соседкой. Зинке едва исполнилось 4 года, и она мало что понимала в перебрасываемых фразах. Но ее за уши было не оттянуть, как она любила слушать торопливо-быстрый говор тети Нюры и медленную, распевную речь матери.
– Юрка говорит, вчера корову хотел продать. Так за нее дали 15 рублей. Проще зарезать самому. До этого по осени, помнишь, порубил весь свой сад яблоневый, еще его дед сажал. Налогами так обложили, что не продохнешь. Но в колхоз, говорит, не пойдет, не хочет.
– Так никто не хочет. Но мы так долго протянем? Сдали хлеб весь за копейки, а дальше что? А еще и отдай им деньгами, а их откуда взять? Кто в колхозе, отдает налогов по 3 рубля, а мы-то по 30. Они нас душат, чтобы мы сами побежали туда. Сестра из Маньковки слышала, что опять будут изымать все. Что мы сеять-то будем?
– Ну а если опять все заберут, так уж лучше пойти в колхоз? Житья нам не дадут.
– И вообще все отдать? Кому? Туда одни никтошки и самая беднота побежала. Со своим хозяйством справиться не могли, так теперь чужим хотят ворочать. Он с собой одну лопату принес, а мы должны и коров, и лощадей, и плуги, и молотилки – все сдать? И на них работать?
– А сейчас ты на кого работаешь? Мы ж почти все уже и так отдаем, ничего себе и не остается.
Мать, докормив грудью, спустила Зинкиного брата на пол и велела ей следить за ним. В сени вбежал Колька – мальчик лет 6 с соседней улицы, они с Зинкой дружили.
– Здрасьте! Сегодня вечером в школе опять будет собрание, из города приедут. Сказали, чтоб все пришли, будут проверять.
Зинка, увидев Колю, сразу подскочила и начала натягивать свой тулупчик, доставшийся от одной из двоюродных сестер. Он был ей не по размеру велик, добавлял неповоротливости и неуклюжести, и она в нем буквально тонула. Несмотря на это, она быстро натянула чуни и уже тащила Кольку на улицу.
– Ты куда рванула, егоза? Я же тебя за братом оставила следить! А ну вернись!
Зинка уже быстро перебирала ногами под своим тулупом, чтобы скорее вырваться за двор. Они с Колькой могли болтаться по деревне целыми днями, собирая всех остальных детей. Зинка была самая громкая и задиристая из всех: громче всего было слышно или ее заливистый смех, или ее громогласный плач. Она обожала рассказывать всякие небылицы, которые придумывала на ходу и тут же забывала. Если кто-то из ребят вдруг сомневался в правдивости, Зинка сражалась до последнего, сама успевая поверить, что все это было на самом деле. Колька обычно слушал, завороженно раскрыв рот, веря каждому слову.