Но таких уже не осталось. Они либо, переполненные ужасом, писали в город призывы обратить внимание на самоуправство и безнаказанность, и вскоре их увозили. Либо привыкали к этому, объединяясь моральным уровнем с голытьбой и бедняками в отрядах. Были, правда, и те, кто с огнем в сердце и пламенем в глазах видел в крестьянах врага, утаивающего зерно от народа. Секретарь райкома, обозначая политическую установку, услышал от одного из отрядовцев: «Нельзя все забирать. Нужно оставлять им на посев, хотя бы на прокорм семьи, детей». Ответ последовал жесткий и однозначный: «Когда наступаешь, не жалей, не думай о голодных кулацких детях. Ты не сможешь выполнить свой долг перед партией, если не отбросишь этот гнилой либерализм. Кулаки не отдают хлеб, прячут по погребам и ямам, злостно саботируют и разлагают политику партии. Задача – добыть хлеб для отечества. Если нужно применять крайние меры, мы будем их применять и хлеб достанем любой ценой». Это и было основным руководством к действию.
Завалившись в дом, самый низкий из троих прохрипел: «Доставай зерно». Отец Зинки спокойно, не отводя глаз, ответил: «В прошлый раз все забрали. Нет ничего».
Один из пришедших, пошатываясь, навалился на отца Зины и с размаху ударил по лицу. Зинка знала, что кричать, плакать и шуметь нельзя, можно только молчать.
Мать будто окаменела. Она никак не могла привыкнуть к теперь уже постоянным обыскам. Каждый раз она замирала и стояла, буквально не дыша и не двигаясь, до самого конца. А когда будет конец – непонятно. Иногда уходили почти сразу, если план был выполнен и они успели разграбить несколько семей. Иногда это длилось несколько омерзительно обволакивающих, липких, бесконечных часов.
Отец и мать понимали, что в этот раз вряд ли удалось у кого-то отыскать зерно. У многих действительно забрали большую часть запасов, а остальные перепрятывали так, что невозможно найти: закапывали в ямы в лесу, в огороде, даже на кладбище. Отрядовцы по обыкновению выпотрошили подушки, сундуки, перевернули все в погребе. Но они уже знали, что в доме зерно никто не хранит.
Один из пришедших ударил отца в спину прикладом ружья со словами:
– Снимай с себя все и иди в снег. Будешь стоять, пока не скажешь, кулачья тварь, где прячешь зерно.
После такого стояния соседский Михайло со старшим сыном слегли и после нескольких дней скончались.