– Господин, мой добрый господин. Сжальтесь, не убивайте. Я поклоняюсь своему богу, а он очень ревнив. Но если вы прикажете, я буду поклоняться великому богу Иншушинаку, Хумпану и Мардуку. Только не казните меня! Я издалека и не знаю ваших порядков. Пощадите, господин!
В комнате установилась нехорошая тишина. Эну Нибиру с легкой брезгливостью смотрел на трусливого раба и думал, что же с ним делать дальше. Но Макс почувствовал заминку и продолжил:
– Я пригожусь, мой господин. Я очень хорошо умею считать.
Заявление произвело эффект разорвавшейся бомбы. Глаза жрецов приняли размер небольших блюдец.
– Что ты сказал?
– Я хорошо умею считать, – повторил Макс.
– Встань.
Макс торопливо вскочил и опустил глаза в пол.
– Крестьянин собирал семь дней по десять мешков ячменя. Потом пришел сборщик налогов и забрал тридцать мешков. Сколько осталось у крестьянина?
– Сорок, господин, – смиренно сказал Макс.
Глаза эну Нибиру приняли совсем уж неприличный размер.
– Хорошо. Наместник нашей провинции построился на бой с армией в пять тысяч человек. Половину он оставил в центре, а вторую половину разделил пополам и поставил на фланги. Сколько войска стало в центре и по флангам?
– Две с половиной тысячи в центре, а по флангам-по тысяче двести пятьдесят- моментально ответил Макс.
– Немыслимо, – произнес с задержкой эну Нибиру. Как ты это делаешь так быстро?
– Я учился в школе, господин.
– Это я и так понимаю. Эну Халти, я его забираю у тебя.
– Слушаюсь, господин, – сказал Халти.
Эну Нибиру ударил в гонг, и в комнату, поклонившись, вошел слуга.
– Слушаю, господин.
– Отведешь этого раба на чистую половину, накормишь и покажешь, где ему спать. Потом познакомишь его с Ансун, она научит его почитать Богиню-мать и Иштар. Утром приведешь ко мне.
– Слушаюсь, господин.
Через час, осоловевший от неприличной сытости и безделья, Макс валялся на тростнике и пялился в потолок. Он с большим удовольствием смотрел бы в окно, но окон тут просто не было, местные любыми путями прятались от палящего солнца. Освещение осуществлялось масляными лампами, глиняными для людей попроще и бронзовыми, немыслимо вычурными, у знати и жрецов.
В комнатку вошла молодая крепенькая женщина, которая спросила:
– Ты Макс? Получив утвердительный ответ, начала снимать тунику.
– Эй, ты чего? – удивился Макс.