– Ты знаешь, в чем тебя обвиняют? – спросил Темпти-Шилхак.
– Да, господин.
– Что можешь сказать об этом?
– Я невиновен, господин.
– Ты готов поклясться?
– Да, господин. Клянусь Великой Матерью, великими богами Хумпаном и Иншушинаком.
Площадь зашумела. По местным понятиям, после таких слов обвиняемый мог встать и идти в ближайший кабак, обмывая освобождение. Великие боги в противном случае должны были испепелить святотатца на месте. Но солнышко на небе сияло, как ни в чем не бывало, а обвиняемый был здоровее некуда.
– Пусть выступит представитель храма великого бога Иншушинака.
Перед возвышением встал эну Хутран.
– Великий и благородный судья, в храме стало пропадать зерно, и я решил проверить это. Я сам принял на воротах партию ячменя, пересчитал ее, но на склад поступило на два мешка меньше. После этого склад был пересчитан, проверены записи и был выявлен излишек пятнадцать мешков.
– Я ошибся, великий судья, – закричал Римуш.
Стражник ударил его палкой.
– Говорить будешь, когда тебя спросят.
– Так в чем храм обвиняет этого человека, если ничего не пропало? – спросил судья.
– Он накапливал излишки и продавал их, – сказал эну Хутран.
– Вам есть, чем доказать свои слова?
– Я прошу позвать старшину крестьян хозяйства храма, о великий и благородный судья.
– Пусть придет.
Перед судом стал невысокий пожилой мужчина в коричневой тунике.
– Назови свое имя.
– Набишту, – великий господин, склонился крестьянин.
– Что ты можешь пояснить по этому вопросу?
– Великий и благородный судья! Я руковожу общиной, которая обрабатывает земли, принадлежащие храму великого Иншушинака. Мы чтим богов, поэтому содержим в полном порядке наши каналы, и за это боги благословляют нас хорошим урожаем. Мы отдаем положенную долю храму и пользуемся уважением, как честные люди. Но в прошлом году умер уважаемый всеми хранитель зерна, и на его место встало это порождение осла и шакала. С каждой партии у нас стало не хватать то одного, то двух мешков. И нам приходилось привозить из своих запасов. А ведь у нас дети, великий господин. Один мешок-это неделя жизни для целой семьи. В этот день мы заехали в ворота, и наш обоз был пересчитан прямо у въезда, чего раньше не бывало. Пересчитал какой-то раб, который сделал это на диво быстро. Господин жрец не поверил ему и пересчитал за ним. Все оказалось верно. Семьдесят два мешка ячменя. Мы проехали к хранилищу и выгрузили зерно. Но этот негодяй, – старшина ткнул пальцем в Римуша, – посчитал, что мешков только семьдесят. Раб начал спорить с хранителем, и он жестоко избил его.