Команда души не чаяла в Ветрогоне. С ним матросы были готовы к любым приключениям. На днях, например, они вернулись с острова, не отмеченного ни на одной карте и считающегося центром мира. Трюм ломился от найденных сокровищ. При дележе добычи Ветрогон оказался особенно щедрым – не взял ничего, кроме осколка камня, который быстро завернул в кожу и спрятал в своей каюте. Все любопытствовали – чем так приглянулся тот камешек, не похожий ни на алмаз, ни на рубин, ни на один из других известных драгоценных камней. Команда доверяла капитану, зная, что тот не поступил бы несправедливо. Не потому, что он был для них дядюшкой. Собственно, на корабле вообще не было капитанских родственников. Да и сами матросы дядюшкой Ветрогона никогда не звали. Звал его так лишь племянник, к которому и плыл сейчас храбрый моряк. Когда морские воды сменились спокойной гладью, дядюшка Ветрогон спустил вниз шлюпку и поплыл к одному из причалов. Из-за расстояния грести приходилось много. Он бы не мучился так, но частое мелководье с трудом подпускало судно ближе. Высадившись на берег, дядюшка тяжело вздохнул. Каждый раз, когда его нога ступала на землю, где-то в груди начинала болеть старая рана. Сушу Ветрогон не жаловал, хотя выходить на нее, по меркам моряка, приходилось нечасто. Идти предстояло долго, потому что путь вел не к племяннику, а в самую глубь леса. Не то чтобы дядя не скучал по мальчику – совсем наоборот. Просто моряку предстояла важная миссия, может, самая главная в жизни. Он должен был спрятать Камень.
…Среди татишек, уникальных созданий, особенно славилась та, что татишкой в полной мере не являлась. Если лесные певцы жили на деревьях, то она наоборот – облюбовала опушку, где из камней и веток сложила уютный домик. Ко всему прочему, размером она была далеко не с ладошку – в стройной красавице с длинными зелеными волосами было целых полметра. Поговаривали, что все от того, что среди ее предков числились беглые домовые и даже одна итальянская гиана – женский дух, родством с которой татишка особенно гордилась, хотя петь, как ее дальняя родственница, не умела.
Имя у татишки было диковинное и так же отличало ее от всех остальных. Звали ее Дану. Это вам не по старинке: Березка из Подлеска у оврага или Старая Корявая Осина у болота. И ростом татишка вышла слишком высокая, и характером слишком свободолюбивая. А еще она была не только красивая, но и невероятно добрая и мудрая. Если кому необходим совет, а помочь никто не в силах, шли к ней. Иногда даже чаще, чем к Яху. Тот, хоть и волшебник, но человек, а кто знает, что у людей в голове происходит? Когда Дядюшка Ветрогон подошел к опушке, на ней царила полная тишина. «Что-то здесь не так, – подумал моряк. – В лесу птицы трелями заливаются, деревья листьями шелестят, а здесь трава от ветра не шелохнется». Ветрогону показалось, будто тишина манит и зовет его. И тут он увидел в траве одиноко сидящую маленькую фигурку. Она медленно двигала руками, словно собирала что-то в воздухе, а затем пряла. Тихо подойдя поближе и встав за стволом могучего дуба, Ветрогон стал наблюдать за татишкой. Делая пассы тонкими пальчиками, Дану превращала сгустки воздуха в невесомые нити, нанизывала на них кусочки коры и мха, вплетала травинки и корешки, окутывая звуками леса и раскрашивая солнечными бликами. Незаметно для глаз нить росла, крепла, падая одним концом в раскрытую шкатулку, складываясь в ней кругами. Вскоре татишка перестала перебирать пальцами и закрыла шкатулку, спрятав в ней необычное рукоделье.