Нет! Не так! У меня больше не было тела! Ни рук! Ни ног! Ни, даже, головы!
Ни-че-го!
Однако, разум мой был ясен, как никогда!
– «Я стала призраком? Тенью»? – завопил внутренний голос.
– Конечно – нет, – пояснил кто-то невидимый справа от меня, – Мы прошли сквозь время и пространство. А, так как здесь уже существуем другая «ты» и другой «я», мы не можем принять телесную оболочку. Но, обещаю, ты всё увидишь, услышишь и почувствуешь. И поймёшь! К этому я тоже приложу все старания. А когда всё закончится, мы вернёмся в свои тела.
– Это – всего лишь сон! Только сон! Здесь возможно всё! – успокаивала я внутренний голос, – Утром я проснусь в своей кровати и буду со смехом вспоминать ночные переживания!
Маленький скит в десяток домишек затерялся в ленточном бору неподалёку от быстрой горной речки. В одном из таких домишек с двускатной крышей, вросшем в землю по самые окна, за столом трапезничали седая старуха и худосочная девчонка лет десяти-двенадцати. Закончив есть и вскочив из-за стола, девочка нечаянно задела локтем глиняную кринку с квасом, отчего та, покачнувшись, грохнулась об пол, расплескав содержимое и разлетевшись по полу крупными осколками. Ойкнув, девчонка присела под стол, зажав рукой кровоточащую царапину на ноге.
Иванка выглядела младше своих годков. Худая и чересчур костлявая, она, однако, была жилистой и выносливой. А как не быть, когда матери нет, батя в поле целыми днями, а большуха всю работу по дому младшенькой поручает, поскольку сноха, да старшие чада при деле. Бабка Агафья была вовсе не злой и часто жалела Иванку, но и спуску ей не давала, могла и отчихвостить, и вдоль спины огреть при необходимости.
– Недотёпа безрукая, – ворчала старуха, собирая осколки разбитой непоседой кринки и грозя девчонке батогом, – Неумеха! Одна убыль от тобе! Така же бестолкова, шо твоя приблудна мать: явилась невесть откудова и пропала незнамо куды! И кто токма таку замуж возьмёт!
– А я и не хочу замуж, – виновато бормотала девчонка, потирая ушибленную ногу. Матери Иванка не помнила, оттого на слова большухи внимания не обращала.
– Ишь, ты! Не хотит вона, – вздыхала Аганя, – Так и будешь у бати на горбу сидеть! И чаво ж ты така худюща, ведь ешь за троих, да видно – не в коня корм! Поди с глаз моих!
Иванка тотчас же выполнила наказ, сбежав за ворота. У кромки леса она нашла крупный лопух. С трудом оторвав крепкий лист, поплевав на него, приложила к кровоточащей ноге и уселась под берёзу. Девочка знала, что бабушка вскоре передумает и станет её кликать, потому далеко от ворот не уходила. Как и ожидалось, не успела тень от солнца сдвинуться, как от дома загремел зычный голос Агани: