Мы молчим, переглядываемся. Даже генерал Рогов немного напуган и удивлен.
Я спрашиваю:
– Там написано еще что-нибудь, о чем нам надо знать?
Вика говорит:
– Нет.
Аня говорит:
– Это все.
Петр спрашивает:
– Нам можно взять себе ваши конвертики и листочки?
Аня говорит:
– Да.
Вика говорит:
– Пожалуйста.
Ася нетерпеливо интересуется:
– Мы можем идти?
Гоша говорит:
– Конечно. Это – все.
Генерал Рогов встает и выходит, не прощаясь.
Петр кричит ему вслед:
– Всех, кто хочет узнать кое-что очень интересное, я прошу задержаться на пять минут на площади, перед цирком.
Генерал хлопает дверью.
Петр обижается:
– Мудила.
И извиняется:
– Простите, дети.
В этот момент у меня появляется стойкое ощущение, что я живу не своей жизнью.
Дядя Миша, судя по его растерянному виду, тоже чувствует себя не в своей тарелке. Костик что-то бормочет себе под нос. Ася нервно теребит кончики воротников своего странного пальто. Гертруда мнет руками тонкую сигарету.
И только дети спокойны и невозмутимы.
В дверном проеме появляется голова грача.
– Идемте, я провожу вас.
Дети говорят нам хором:
– До свиданья!
Мы встаем.
Петр собирает конверты, спрашивает:
– Гоша, можно взять ваш телефончик? Или, там, заведующей вашей, воспитательницы?
Мальчик отвечает:
– У нас нет мобильных. Да и звонить нам незачем – мы вам рассказали все, что знаем.
Петр явно расстроен.
Мы идем по темному коридору, за человеком-грачом.
Гертруда спрашивает его:
– Как вас зовут?
Грач отвечает старческим голосом:
– Виталий Петрович.
Гертруда спрашивает его:
– Скажите, Виталий Петрович, почему внуки вашего брата никогда не улыбаются, не смеются? Также я не видела на их лицах ни капли смущения и даже тени расстройства. Они не пугаются и не злятся. У меня такое ощущение, что они надели взрослые маски. Спокойные, уверенные, беспристрастные. И манера говорить у них не детская. Что за трогательная метаморфоза случилась с этими прекрасными малышами?
Виталий Петрович кряхтит из-под грачиной головы:
– Действительно, они никогда не плачут, не смеются. У них почти нет эмоций. Это странное, редкое психическое расстройство. Врачи и психотерапевты ничем не могут им помочь.
Гертруда интересуется:
– Отчего же произошло столь горестное событие?
Мы подходим к парадным дверям цирка.
На улице все еще темно. Отчего-то мне не хочется уходить.
Появляется бабушка-козел.