* * *
В ближайшем подземелье я разжилась карточкой метро и на удивление быстро в нем разобралась. Под воздействием великой силы искусства я автоматом отмечала все розовое – шрифты, зонты, туфли, фасады домов… На выходе из вагона взгляд уткнулся в прозрачные розовые будки, к которым ринулось сразу несколько людей из поезда.
Я подошла к одной. Внутри светился экран, а на нем танцевал человек в леопардовой пижаме. Перед экраном на барном стуле сидела девушка с микрофоном и беззвучно открывала рот. Караоке! Это будки караоке! Люди по одному заходили, бросали монетку и минуты две пели перед экраном. За пределами будки ничего слышно не было. То есть… люди в отчаянии. Очень хотят петь! Выскакивают из вагона метро и мчатся в будку, будто это туалет. Я была впечатлена и заинтригована.
Я зашла в будку после девушки. Внутри были бордовые шторы на кольцах. Не знаю, кого я опасалась – вряд ли кто из моего мира мог случайно застать меня в шанхайском метро за низкими караочными страстями, но за шторами было спокойнее. Я бросила монетку и нажала кнопку в китайском меню наугад.
На экране снова возник леопардовый человек. Наверное, я нажала «на бис». Как ни странно, пел он по-английски. Слова, правда, имели психоделический оттенок текстов в учебниках, которые ограничены уже известными ученику словами, а потому звучат странно, будто описывают другую реальность, где человеческие отношения так просты, что аж зловещи: «Привет. Я ем банан, а ты?» – «Я не ем банан. Ты ешь банан. Прощай.»
Человек в леопардовой пижаме пел так:
У меня есть карандаш!
У меня есть ананас!
У меня есть ананасный карандаш!
Он повторял это на разные лады под незатейливую электронную музыку, с притопом и приплясом, в ослепительно белом нигде. Я молча досмотрела, как он радуется своему ананасному карандашу. В сущности, чем это отличалось от гипнобудки? «У меня есть карандаш. У меня есть ананас. У меня есть ананасный карандаш!» – повторила я в повисшей тишине. Звучало вполне как ритуальное внушение, но смысл его оставался неясен.
Если б у меня внутри были ежевечерние новости, то начинались бы они так: «События дня: Глоссолалия, Розовый цвет и Компульсивное пение. Не переключайтесь!» Где я? В какой реальности? Скелет этого мира стоит на розовых подпорках и поет караоке про ананасный карандаш. Я испытывала сильные чувства, знать бы какие.