– Что в составе? Чем пропитал древесину? – заговорил о главном Воеводин.
Дуло скребнуло по щеке Воеводина, отсчитав пять его зубов:
– Ты разгадаешь, если найдешь дорогу в Эблу.
– Что за Эбла?
– Двадцать три, двадцать два, двадцать один…
– Что это за счет? Что ты отсчитываешь?
– Остатки жизни, что ж еще…
Воеводин ему поверил. Дойдет до единицы и выстрелит в затылок.
– Если все равно убьешь, скажи мне, что это за Эбла?
– Пытливый… пытливый… пытливые умы не ведают покоя…
Семен расслышал сиплый хохот. Железка обреза завибрировала в руках Поджигателя.
– Слушай, пытливый… Я расскажу тебе, как заполучить огонь. Мать знала, что это такое. Она сошла с ума. Десять, девять, восемь… но прочитала мне восьмую книгу… и я понял… как найти его… пять, четыре, три… девушки, что я спалил. Они… гха… х-х-х-а… кх-яа-а-а-а.
Выпавший обрез лязгнул о камень под ногами следователя, готовившегося к выстрелу. Семен обернулся.
Голова Люблина закинута назад под прямым углом к небу. Оттуда, где находился его кадык, торчала вошедшая по запястье рука незнакомца. Синее пламя цветка Поджигателя озарило лицо его убийцы. На лбу от затухающих всполохов цветка блеснуло синее пятно, похожее на пятиконечную звезду. Прямо в центре. Пятно переливалось запертой галактикой и мириадой звезд.
Никогда Семен ничего подобного не видел. Что за отметина сектантская? Что за звезда на лбу? Родимое пятно, мутация? Или болезнь аргироз из-за переизбытка серебра, когда тело окрашивается голубым и фиолетовым? Но почему такой идеальной формы? Что это за человек?
Мужчина провернул кисть внутри Люблина и выдернул руку вместе с языком, кадыком и глоткой Поджигателя. Кровавый сгусток, которым Люблин вот-вот собирался поведать что-то важное о девушках, теперь возлежал на ладони человека в черном. От горячего месива тянулся к небу влажный пар человеческого нутра.
К ясному, черному небу, усыпанному звездами хлеще поляны мечты грибника. Воеводин уставился на убийцу Поджигателя. Два светящихся голубых глаза закрылись, стирая последний намек, что какой-то человек только что был здесь. Стоял напротив Воеводина с горящей во лбу звездой, вырывая пальцами из человека глотку вместе с языком и трахеей.
Истлевшие хлопья синего огня и такой же синий пепел звезд на небосклоне – вот все, что осталось Воеводину в ту ночь.