Цель не только в том, чтобы стать успешным. Речь еще и о том, чтобы научиться поддерживать этот успех.
Это навык, которому мне пришлось учиться на собственном горьком опыте. И ему я хочу научить вас в этой книге.
Сегодня мне сорок четыре – а когда-то я думал, что и близко не подойду к этому возрасту. Черт, да дожить хотя бы до двадцати одного года в какой-то момент казалось непосильной задачей. И все же я здесь, на четвертом десятке лет, с парочкой седых волос, проглядывающих сквозь бороду, и начинающими появляться морщинками (хотя у меня до сих пор шесть кубиков на прессе и нет залысин). И мне комфортно с самим собой. Более зрелый возраст позволяет мне взглянуть на свою жизнь и точно оценить, что сделало меня тем, кто я есть. И когда я анализирую свою способность оставаться на вершине, я вижу, что она сводится к двум основным характеристикам:
У меня сердце хаслера[4].
И я бесстрашен.
Моя главная цель в этой книге – помочь вам развить те же качества. Но прежде чем мы перейдем к тому, как это сделать, я хочу обсудить эти два слова: «бесстрашный» и «хаслер». В моих устах эти слова, вероятно, заставляют вас подумать о гангстере 5 °Cent. Парне, который открыто хвастался продажей наркотиков. В которого всадили девять пуль, и, похоже, он не расстроился. Который ввязался в разборки с теми, кого все боялись как на улицах, так и в хип-хопе, и ни разу не отступил.
Все эти подвиги принадлежали 5 °Cent – личности, которую я создал, чтобы справиться с хаосом и безумием, которые видел вокруг себя в детстве. Но эта книга не для того, чтобы превратить вас в следующего 5 °Cent.
Не поймите меня превратно: 5 °Cent был и остается реальной частью того, кто я есть. Но если бы у меня не было ничего, кроме этой личности, я бы не смог сохранить достигнутый успех.
Поэтому в этой книге я хочу поделиться мыслями как 5 °Cent, так и Кертиса Джексона.
Я не называл себя 5 °Cent, пока не стал старше, но с самого детства я всегда чувствовал, что во мне есть две стороны. Две личности, с которыми мне комфортно. Та сторона, которая позволяла мне жить в доме бабушки, где не допускалась ругань, а воскресенья отводились походам в церковь, и та сторона, что позволяла мне выживать на улицах. Мне нужны были обе эти стороны, чтобы выжить.
Были времена, когда я задавался вопросом, все ли со мной нормально. Неужели у всех остальных внутри такое же чувство двойственности? Или я слегка не в себе?