.
Работая над загадочным делом Линдберга, агенты проверяли тысячи зацепок. Каждая новая деталь порождала волну ажиотажа в прессе. Газеты раскупались миллионными тиражами. Однако к весне 1933 года запас скандальных сюжетов истощился, и читатели успели соскучиться по сенсациям. И вот, наконец, газетчики представили публике новую шокирующую интригу: уважаемый университетский ученый оказался убийцей собственной жены. Чем дальше, тем больше подробностей жаждали читатели. Особенный интерес вызывали непристойные слухи, выдаваемые за факты.
«Таинственный человек: новая деталь в запутанном деле»>56 – гласил заголовок статьи, вышедшей через два дня после смерти Аллен. Один из студентов заметил на территории университетского городка «похожего на бродягу незнакомца, который шатался возле увитого плющом коттеджа». По словам свидетеля, неизвестный прятался возле дома Лэмсонов рано утром во вторник, когда погибла Аллен. Полицейские, считавшие убийцей Дэвида, сочли эту версию маловероятной. Однако соседи Лэмсонов не разделяли уверенности полицейских. Среди наиболее обеспеченных семейств, проживающих в студенческом городке Стэнфорда, пополз неприятный слух, что в округе появился убийца, орудующий в самом престижном преподавательском квартале.
* * *
«Посетитель»>57 – именно так определил статус Дэвида Лэмсона в тюрьме Сан-Хосе, штат Калифорния, шериф округа Санта-Клара Уильям Эмиг. Дэвида не арестовали, не предъявили обвинение, однако его удерживали под стражей, пока следователи пытались разобраться с уликами. Полицейские понимали: время на исходе. Адвокат Лэмсона громко жаловался репортерам, что его клиента задержали незаконно.
Тем временем, примерно в тридцати километрах от дома, Дэвид в коричневом твидовом костюме-тройке сидел в тюремной камере за обшарпанным деревянным столом и что-то писал. Склонившийся над листком бумаги возле масляной лампы, он больше напоминал ученого, чем преступника. На стенах с помощью клейкой ленты были развешаны фотографии Аллен и Бебе>58. Камера Дэвида находилась на третьем этаже – других помещений рядом не было. Он взглянул на свое золотое обручальное кольцо. Размышляя о предстоящем судебном процессе, Дэвид мерил шагами крошечное пространство в полтора квадратных метра. Его взгляд часто останавливался на железной двери с мощным засовом. Стены из камня и стали отражали звуки в высоком здании тюрьмы невыносимым эхом. Лежа на койке в полном одиночестве, Дэвид вспоминал дочку, Бебе, которая теперь жила у его сестры Маргарет. Обе сестры и мать безоговорочно верили в невиновность Дэвида