Наивно полагать, что этот случай стал основой для моего увлечения – я был мал, глуп и всё достаточно быстро забывал. Но отправная точка лежит именно здесь, в старой суховатой книге, между примерно сороковой и сорок первой страницами.
Глава 2.
Чуть повзрослев, я вспомнил про книгу и много расспрашивал маму про эти растения и про Лиян, конечно. Она сказала, что все эти растения дед выдумал – он был сумасшедший и даже лежал в психушке. Бабушка, к слову, в это не верила и не хотелось и мне. Когда мне было одиннадцать, я гостил у неё и сильно заболел – живот крутило так, что хотелось его проткнуть чем-нибудь острым, как будто от этого будет лучше. Я лежал, обжав колени, на слегка наклонённом диване и плакал от боли. Бабушка с утра ушла куда-то в лес, а мама крутилась вокруг меня, просила почаще ходить в туалет, поила большим количеством воды и даже попросила отца съездить в город за лекарствами. Папа сказал, что я не маленький и пусть само проходит.
Бабушка вернулась и принесла с собой какой-то лесной зелени, ушла на кухню и какое-то время там гремела посудой – готовила обед, как я тогда думал. В комнату она зашла с небольшой миской растёртой травы с глухим мягким запахом. Она усадила меня, вытерла мне слёзы мозолистыми пальцами и приложила миску к моему рту. Я был послушный и уставший от боли, поэтому без капризов выпил или, скорее, втянул и дожевал мягкую горьковато-сладкую жижу. Боль в животе исчезла через 3 минуты, чего не скажешь о неуходящем до вечера привкусе – отрыжка мучала меня ароматом влажного сена вплоть до сна.
Дедушка и его книга оказались дверью для меня в мир растений, бабушка же стала проводником. Силу цветов и деревьев она видела и раскрывала через мистические и эзотерические ритуалы: в лесу она тихонько про себя читала “óни есси тис ди ельси”; ночью открывала шторы около домашних цветов, чтобы “погуляли”; плевала на грядки, чтобы те её не забывали и давали хороший урожай, а тело своё просила похоронить без гроба.
Ритуализм, присущий прошлым поколениям, я не принимал и в детстве, но с жадным интересом слушал бабушкины истории. Например, аравиус – цветёт только зимой – раскрывается несколькими бутонами с одинаковым у всего куста количеством лепестков, по ним считали, сколько месяцев тепла предстоит в будущем. А “зеня” на деревенском сленге – имеет индивидуальный рисунок по центру цветка, похожий на глаз. Его высаживали каждый раз, когда в семье кто-то умирал и считалось, что через этот глаз покойники наблюдали за миром живых. Так и у нас цвёл свой дедушка.