Половину пути они проехали вместе, но на одной из развилок остановились, и Дик попрощался с Винтером.
– К тебе в замок я днем не сунусь, – как бы извиняясь, улыбнулся длинноволосый колдун, откинув за спину растрепавшийся хвост, – не буду никого из нас компрометировать. Но вечером, как договорились, мы встречаемся. Не уходи без меня.
– Буду ждать столько, сколько потребуется.
– И еще. Как быть с Оливером? Мне следить за ним?
– Если найдешь время.
– Хорошо. До скорой встречи, – Дик помахал рукой и пришпорил коня.
Джулиан направился в противоположную сторону. Он торопился, так как чувствовал, что сильно задержался и своим отсутствием испытывает терпение Джустино Гарлинда. Уже второй раз за этот день. Время сегодня работало против моего героя, насмешливо опережая его на шаг. Он сильно рисковал, днем занимаясь теми делами, для которых он обычно отводил ночь. Но Великий Черный колдун с легкостью шел на этот риск. Иначе бы не был Великим.
Расставшись с Диком, Джулиан углубился в свои мысли, которые сейчас заняли государственные дела, но Квентин отвлек его.
– Кто вы? – спросил он, и в тоне его были только жесткость и холодность, и ни капли любопытства. – Вы многое знаете обо мне, а сами даже не представились. И скажите, куда мы едем?
– Ты все узнаешь еще до заката, – туманно откликнулся Винтер, не желая разбираться с этими вопросами на улице.
Реакцией Квентина на этот ответ было лишь презрительное фырканье. Этот человек нравился ему все меньше и меньше, если вообще когда-либо нравился.
В молчании они доехали до королевского замка. Джулиан остановил коня возле красивой узорчатой ограды. Спрыгнув на землю, он хотел помочь спуститься мальчишке, но тот справился сам. Уставившись на строение, Квентин восхищенно присвистнул. Замок казался легким, как будто парящим в жидком туманчике Кэрриса, и внешне очень понравился мальчику. Венс, сам того не понимая, был большим ценителем построек, причем всех, начиная от полуразрушенных сараюшек и заканчивая великолепными замками богатых вельмож. Он обращал внимание не просто на броскую красоту, которой мог восхититься любой прохожий, но на сам стиль, на само искусство исполнения. Своим взглядом он словно бы прикасался к существу архитектора, создавшего это чудо, и читал его душу. Но прочесть душу другого человека можно лишь открыв ему свою. Душа Квентина была закрыта.