– Вы пробовали говорить с ее матерью? Ребеккой Уотерхаус?
– Да, мы связались с доктором Уотерхаус. Полагаю, с ней сейчас офицер по связям с семьей.
– Честно говоря, Джессика с самого своего рождения находилась под моей опекой. Я не хочу видеть здесь Ребекку, это все лишь усложнит.
– Хорошо, мистер Робертс, но я должен сказать вам, что мы планируем провести пресс-конференцию в обеденное время в случае, если к тому моменту мы еще не найдем Джессику. Мы считаем, что было бы неплохо, если бы вы записали обращение вместе с ее матерью.
– Это исключено! – рявкнул Харви. – Об этом не может быть и речи. Тем более что ее появление только сильнее расстроит Джесси.
– Полагаю, в данный момент отношения между Джессикой и Ребеккой скорее натянутые?
– Можно и так сказать. Пару дней назад Джесси приходила к ней в гости, а после их встречи была очень расстроена. Не удивлюсь, если именно это все спровоцировало.
Детектив Патерсон медленно кивнул и записал что-то в своем блокноте.
– Не могли бы вы рассказать нам, что именно вам сказала Джесси о встрече с матерью?
Харви тяжело вздохнул.
– Увы, нет. Два года назад умерла моя жена, Лиз, мачеха Джесси, и Джесси было крайне нелегко справиться с этой утратой. Они были очень близки. Думаю, в тот момент, когда подходили ее сроки, Джесси как раз пыталась заполнить чем-то эту пустоту в сердце. Только вот встреча, как и всегда, прошла не очень хорошо.
– Что вы имеете в виду? – детектив Патерсон широко раскрыл глаза.
– Да не знаю я! Спросите Ребекку, – вспылил Харви.
– Мы непременно спросим, мистер Робертс. Я понимаю, что вы переживаете, мы все очень обеспокоены сложившейся ситуацией, но нам нужно собрать как можно больше информации, чтобы попытаться выяснить, что происходит с Джессикой, и найти ее.
– Что происходит с Джессикой… Ее жизнь похожа на ад, вот что. Она потеряла женщину, которая о ней с младенчества заботилась, она только что прошла через тяжелые роды, а ее парень в командировке, да еще она несколько суток не спала. – Харви почувствовал, как у него горит лицо, и все же продолжил. – Джесси насильно принуждали кормить грудью, пока ее девочка голодала. Когда я уходил, у нее начинался ступор, но меня никто не слушал. У Ребекки, ее биологической матери, было то же самое после родов. Но им просто дали выйти на улицу посреди бела дня. Сейчас ноябрь, черт возьми! Неужели у вас вообще нет идей о том, куда она могла пойти?