– Ну что, иди сюда, дружище, ― сказала тётя. ― Будем изучать твои трубочки.
– И измерять крылья, ― добавила Аня. ― Только нельзя его брать голыми руками. На перьях останется наш кожный жир, и взлететь с ним он не сумеет.
Ох и тонкое дело, этот стрижиный полёт.
С земли ― не оттолкнутся. Останутся перья в трубочках ― не полетишь.
Будешь неправильно питаться ― растеряешь все перья, и снова не полетишь.
Намнёшь от долгого сидения хвост ― не полетишь. Как с такими условиями вообще хоть какие-то стрижи умудряются полететь?
А вот ведь летают. Я своими глазами видела целую стаю над перекрёстком у тётиной работы. Летали.
Чтобы не замарать своим кожным жиром стрижиные перья, тётя решила обрезать носок и использовать его как перчатку. В тумбочке у неё обнаружились два белых гольфа (я же говорила: чего только не было у девочек на работе!), оба были приспособлены в дело. Натянув обрезанные гольфы до самых кончиков пальцев, тётя осторожно взяла стрижонка, прижав его крылья к телу, а Аня линейкой замерила расстояние между чёрными кончиками и хвостом.
Линейка, кстати, у них была только одна, и то вся поломанная, а расстояние оказалось чуть больше трёх сантиметров.
– Теперь ищем «трубочки», ― предупредила тётя, оттягивая стрижу крыло.
– Не бойся, дружище.
– Так его и назовём, ― засмеялась Аня.
Но смеялась она не потому, что ей было весело, а потому что она понятия не имела, как найти в стрижином крыле то, о чём имеешь самое смутное представление. Статьи в Интернете статьями, фотографии фотографиями, но если ты ни разу в жизни не видела «трубочку», опознать её не так-то и просто.
– Нет у него никаких трубочек, ― уверенно заявила Аня после тщательного осмотра.
– Значит, Дружище у нас совсем взрослый…
– Похоже на то. Давай ещё проверим лапки и клювик.
Лапы и клюв ― ещё один «паспорт» стрижа. У птенцов лапки розовенькие, а оперение под клювом и на горле ― светлое. С возрастом и лапки, и перья темнеют.
– Ну что, ― сказала, в конце концов, Аня. ― Лапы тёмные, перья тоже.
– Большой уже.
– Да.
По всем показателям получалось, что Дружищу было не меньше сорока дней. Скорее всего, сорок два – сорок три. Это было хорошо, потому что именно в таком возрасте стрижиные птенцы готовы к полёту (а ещё потому, что такого взрослого стрижа надо кормить чуть реже, чем маленького). Но у всего на свете есть и другая, чуть менее приятная сторона, и здесь она заключалась в том, что сам открывать свой рот Дружище не будет.