Часть истории Дианы, которая показалась мне наиболее интригующей, заключается в том, как мало тогда публика знала о ее личной борьбе. Принцесса редко давала интервью вплоть до 1995 года, когда в программе Panorama вышло то злосчастное и известное на весь мир телеинтервью с журналистом BBC Мартином Баширом. Недавно было объявлено, что Башир сфальсифицировал банковские выписки, чтобы получить доступ к принцессе Диане и убедить ее дать ему интервью. Предоставленные им подделки помогли ему сыграть на некоторых ее страхах и подозрениях, а также, по словам членов семьи, на ее паранойе. Бесспорно, тактика, к которой журналист прибег для получения информации, была обманчивой, оппортунистической, она стала свидетельством низкой культуры эксплуататорской журналистики СМИ с нулевыми рамками. Я смотрела это интервью почти дюжину раз и посмотрела снова, когда в мае 2021 года вышел отчет лорда Дайсона. Что меня больше всего смущает, так это то, как быстро некоторые люди поспешили дискредитировать реальные высказывания Дианы из-за того, каким способом было получено то интервью.
Несомненно, шантаж не может не вызывать беспокойства, но хотела бы Диана, чтобы мы заставили ее замолчать сейчас, спустя все эти годы? Мне кажется, что принцесса, которая уже давно обрела покой, женщина, которая в течение многих лет стремилась поделиться своими сокровенными мыслями и чувствами с помощью занятий по сценической речи и тайным сотрудничеством со своим биографом, просто хотела, чтобы ее голос был услышан.
Вскоре после выхода в эфир программы Panorama было проведено внутреннее расследование BBC в отношении Башира, так как в то время впервые были высказаны опасения по поводу сомнительных банковских выписок. Во время этого расследования Диана сделала заявление из Кенсингтонского дворца в защиту своего интервью: «Мартин Башир не показывал мне никаких документов и не давал никакой информации, о которой мне заранее не было известно. Я согласилась на интервью в программе Panorama без какого-либо чрезмерного давления и не жалею об этом»[2].
При повторном просмотре у меня возникло сильное ощущение (назовем это интуицией), что женщина, чей голос звучал на протяжении часа в этом интервью, говорила правду, и я уверена, что ни тогда, ни сегодня ни у кого нет права сомневаться в искренности ее заявления о добровольном согласии на беседу.