Когда шоу закончилось, он повернулся к ней и успокаивающе сказал:
– Ну и что, что ты там уже была, Россия – огромная страна, ты можешь узнать что-то новое о ней.
– Но я помню, как она мне не нравилась. Я проживала в каком-то постоянном негативе, хоть и всё необходимое для жизни у меня было. Я надеялась, что мне выпадет какая-нибудь расслабленная жизнь.
– У тебя хоть Россия. У меня вообще Швеция. Скукота скукотищная. Придётся самому искать приключения, придумывать что-то новое… Эх…
– Ты издеваешься? Многие хотят пожить просто в своё удовольствие, а не умереть с голоду в детстве, а потом снова выиграть приз, с которым ты умрёшь от войны, ещё не начав ходить. Да много так себе призов людям выпадает.
Он, конечно же, был доволен, что ему выпала спокойная жизнь в зажиточной европейской семье, где он мог бы посвятить себя науке или культуре, набравшись опыта и став ещё ближе к новому уровню своего развития, но он хотел успокоить её. Судьба родиться в бедной многодетной семье развивающейся страны снова немного тормознёт её развитие. Кто знает, получится ли у неё при всех вводных данных отучиться, получить образование или достичь какого-то значимого успеха. Это вполне возможно, но гораздо сложнее, чем ему. Поэтому, при их следующей встрече, возможно он будет уже более просветленным, а она проведёт свою жизнь в попытках достичь каких-то земных благ, не напрягая свою душу возвышенными идеями. Наверное, потом им придётся расстаться.
Они ещё немного посидели, затем попрощались и ушли появляться на свет.
Тишину нарушил шелест упавшего сухого, жёлтого листа ивы. Я посмотрел на место, куда он упал – ковёр из опавших листьев покрывал уже всю землю мягким, манящим зарыться в него, слоем. Короткая тишина, снова лёгкое дуновение ветра и ещё один лист летит вниз к своим, чтобы стать маленькой частью этого большого, покрывающего всю землю под деревьями, переливающегося разными оттенками жёлтого, ковра. Ещё один, потом ещё, и так, медленно, никуда не торопясь, листок за листком, к закату осыпалась вся ива. На фоне оранжевого горизонта голое дерево смотрелось одиноко и даже немного печально. Я сгрёб руками всю листву в большую кучу, немного примял для уверенности, что она мягкая, лёг на неё спиной и стал смотреть в небо, на котором стеснительно начинали разгораться звёзды. Я лежал, сложив руки на груди, всматривался в небо, искал глазами знакомые созвездия и вслушивался в осень, которая окружала меня тишиной и редким шуршанием листвы. Затем я уснул.