Явился толстый протопоп Иоанн и тоже было направился в кабинет, но встретился в коридоре с директором и Астаховым. Все трое пошли в столовую. Алпатов идет за ними и на пороге стоит в изумлении. На большом столе посредине целая бочка с икрой, обложенная кедровыми шишками и потом дальше аршинными навагами, осетрами, стерлядями, нельмами; там дымились горячие пельмени; из кедровых темно-зеленых веток выглядывали бутылки. Так Марья Людвиговна по своему вкусу создала стиль сибирской тайги.
Из другой комнаты, от карточных столов, чуть видные в облаках табачного дыма, сходятся гости.
– Благорастворение воздухов и изобилие плодов земных! – сказал священник Иоанн.
– Приступим, батюшка, – ответил Астахов.
Директор хрюкнул, наматывая бороду. Священник Иоанн благословил все, начиная с икры, обошел вокруг стола, не забыл ничего. После этого все бросились к столу с тарелочками в руках.
– По случаю какого-нибудь события настоящее торжество? – спросил священник Иоанн.
– Определяю племянника в гимназию, – ответил Астахов, – это первое, а второе, по случаю грядущего проезда наследника цесаревича по Сибири и закладки железнодорожного пути.
Тогда, выпивая, все заговорили о значении пути для Сибири и, главное, для пароходчиков. Катаев и Китаев, два маленьких пароходовладельца, каждый свое доказывал Якову Ивановичу Мюллеру: Катаев – что пароходчики выиграют, Китаев – что проиграют.
– Будет всем хорошо, – отвечал Яков Иванович, – Сибирь будет как Америка.
– Вы бы на эту тему речь за ужином сказали, – попросили Мюллера.
– Да, я собирался сказать маленькую речь, – ответил немец.
Аукин душевно открывался:
– Я своего мнения не имею, у меня одиннадцать номеров, и я не могу иметь мнения, я – не я, надо мной одиннадцать номеров!
– Саша, друг, – сказал управляющий Россошных, – лучше расскажи потихоньку, как он тебя в Иртыше искупал.
Аукин боязливо оглянулся на Ивана Астахова и ответил:
– Кто вымочил, тот и высушил.
Все курили и постепенно скрывались в облаках вместе с бочкой икры. Но это было только началом пира – в это время Марья Людвиговна в другой комнате готовила другой стол для ужина в стиле сибирских степей, вкладывая в рот целому жареному барану букет с ковылем. Тут пир открыл Яков Иванович Мюллер своей маленькой речью о значении предстоящего проезда наследника по Сибири и связанной с этим железной дороги.